Оружие викингов

Вопреки сложившимся в литературе представлениям, излюбленным оружием викингов были не топоры, а копья — «национальное» германское оружие. Копьем сражался сам Один.

Один.Его всегда сопровождали два ворона.

В древней Скандинавии использовались едва ли не все известные виды копий. Преобладали, естественно, обычные легкие копья, удобные для боя в строю и броска.
Характерными для Скандинавии были и копья с необычно длинным — свыше 3 метров — древком, совершенно незаменимые в сражениях на море.
С их помощью викинги кололи вражеских гребцов, срывали с бортов щиты и стягивали (либо расталкивали) ладьи в абордажном бою.

Топор в числе предпочтений северного воина занимал лишь второе место, но занимал его прочно — хотя бы потому, что при строительстве и починке ладей без него все равно нельзя было обойтись. Другой вопрос, что именно по этой причине специальные боевые топоры с тяжелыми широкими изогнутыми лезвиями были большой редкостью даже в сравнении с мечами. Викинг сражался обычным рабочим топором, легким и узким, но пересаженным для увеличения «дальнобойности» и усиления удара на 90-сантиметровую рукоять.

Наконец, нельзя не упомянуть о норманнских мечах. Они многое говорят о своих владельцах. Необычно тяжелые и не уступающие длиной франкским  мечам, они полностью соответствуют образу героя норвежских саг.
С другой стороны, рост и сила считались у викингов почти единственными достоинствами воина. Скандинавы явно предпочитали рубить, а не колоть, и избегали парирования. Потому и мечи их, как правило, были лишены острия и имели очень небольшую гарду.
Следует помнить, что в раннее средневековье, а особенно в Эпоху Викингов, особого искусства фехтования не существовало.
Широкий замах, удар, в который вкладывалась вся сила воина – вот тебе и техника.
Колющих ударов у викингов практически не было, что и наложило свой отпечаток на форму лезвия.
Конкретно это выразилось в закруглении, которым нередко оканчивался скандинавский меч.

Наиболее ценное оружие — мечи, боевые топоры, кольчуги, а также некоторые копья и щиты — получало в Скандинавии собственные поэтичные имена.
Им давали даже имена, вроде «Raunijar» – испытывающий, «Hunloggi» – пламя битвы... 
Скандинавы наделяли мечи личностью, духом, а поэтому выделяли его из всего остального оружия. На их лезвия наносили рунные знаки.
Руны широко использовались и в магических целях, как в самой Скандинавии, так и за ее пределами.
Каждая руна имела свое значение, свой скрытый смысл, известный лишь посвященным. Викинги верили, что с помощью рун можно было и лечить, и уничтожать врагов, придавать оружию силу и тупить вражеские мечи. Так, клинки казались викингам чем-то подобным огню и могли именоваться «Пламя Одина», «Огонь щитов», «Боевой огонь», «Поджигатель крови».

Из защитного снаряжения викинги использовали просто сделанные, но тяжелые и прочные круглые щиты, а также легкие панцири из кожи или шкур.
Кольчуги (именуемые «боевыми сетями» или «плащами конунгов») тогда встречались редко.

В свободное от набегов время, бывало, что  скандинавы дрались на поединках.
Устраивался хольмганг. Здесь бой велся в присутствии множества свидетелей, по строгим правилам и только до первой крови, либо до тех пор, пока один из участников не будет выбит за ограждение.
Хольмганги играли важную социальную роль, а ставкой на них выступало имущество. Всякий, кто считал себя недостаточно богатым, мог вызвать своего соседа, отняв у него вещь, которой тот достоин не был.

Большинство набегов выглядело примерно так: одна или две ладьи с драконьими головами на форштевнях внезапно появлялись у чужого берега и высаживали отряд (приблизительно из 50 чел). Ближайшая деревня или небольшой монастырь подвергались разграблению, и викинги снова исчезали в море.
Никакого наблюдения за побережьем в ту пору не велось, и о появлении врага властям могли сообщить лишь беженцы из разоренных деревень. Предвидя набег, местный правитель (как правило, не располагающий большой и постоянно готовой к бою дружиной) должен был успеть разослать гонцов, призывающих ополченцев к оружию. К тому моменту, когда ополчение франков или саксов собиралось и выступало, викингов давно уж простывал след. Таким вот нехитрым способом им удавалось совершать множество подвигов.
http://www.mirf.ru/articles.php?id=37

О викингах
А.Я. Гуревич

Под этим именем На Западе известны выходцы из Скандинавии, которые в IX-первой половине XI в. совершали нападения на разные страны Европы и даже отваживались на экспедиции далеко за ее пределы. Термины víking, víkingr неясного происхождения. Первый обозначал военные предприятия, второй — его участников. Возможно, термины происходят от названия области Vík в Юго-Восточной Норвегии или от vík, «залив», где морские пираты укрывались вместе со своими быстроходными ладьями, подстерегая торговые корабли. В своем большинстве викинги не являлись профессиональными воинами. То были знатные и незнатные свободные люди, которые на определенное время года могли оставить свои усадьбы и присоединиться к воинской или торговой экспедиции в поисках богатства и славы. В источниках нередко встречаются упоминания о людях, которые на лето «отправились в víking», а зимой сидели по своим дворам. Другую часть викингов составляли дружинники конунгов, которые сделали войну своим основным занятием и жили за счет приносимой ею добычи. На континенте Западной Европы викинги известны под именем «норманны» («люди с Севера»), а на Руси — «варяги» (varangus - телохранитель, воин из наёмной стражи византийского императора).

    Викинги были участниками боевых походов и наемниками, мореплавателями и открывателями новых земель, колонистами, торговцами и основателями государств в разных частях Европы. До кон. VIII - нач. IX вв. в Европе знали о скандинавах очень немногое; их страны—Дания, Норвегия и Швеция — находились за пределами христианского мира. Натиск викингов на Европу оказался внезапным и ошеломляющим. Происходившие одновременно с нападениями арабов и венгров, походы викингов создали серьезную угрозу для ряда европейских государств. Экспансию этих народов можно сравнить лишь с Великими переселениями IV-V вв.

Культурный контекст экспансии викингов

      Причины экспансии викингов трудно определить. Однако можно указать на ряд симптомов, свидетельствующих, при всей их разрозненности и разноплановости, о глубоких сдвигах в образе жизни и культуре скандинавов, которые произошли на рубеже VIII и IX вв. В это время у них появляется корабль нового типа, дававший им возможность не только плавать вдоль побережья и подниматься по рекам и фьордам, но и предпринимать более дальние морские плавания. Корабли викингов, построенные из гибко сочлененных между собою деревянных планок, с глубоко посаженные килем, снаряженные парусом, веслами (от 15 до 30 пар) и рулем, отличались высокой маневренностью и превосходили по своим мореходным качествам суда европейцев. Они выдерживали удары морских волн, разрезая их высокими штевнями, украшенными резными деревянными головами драконов и змеев. Обладание быстроходными кораблями сделало викингов господами на водных просторах Европы и даже открыло для них возможность ок. 1000 г. достичь островов у побережья Северной Америки. Сооружение подобных судов требовало большого мастерства и опыта. В их совершенных формах запечатлены как практическая сноровка строителей, так и несомненное чувство прекрасного. Корабль с клетчатым парусом и разноцветными круглыми щитами, укрепленными вдоль бортов, был предметом гордости викингов, воспеваемым в их поэзии.

      К тому же периоду относится ряд существенных трансформаций в культуре и языке скандинавов. Именно в начале эпохи викингов происходит их языковое обособление: древнесеверный язык окончательно выделяется в германской группе языков. Смена «старшего» рунического алфавита «младшим», отражая изменения в языке, в частности в фонетике, вместе с тем, по-видимому, была связана с переменами в общественном сознании. Если «старшими» рунами вырезались надписи преимущественно магического содержания, то «младшие» руны использовались для передачи разного рода сообщений; эти надписи содержат имена людей, память о которых хотели увековечить их сородичи, в частности, имена воинов, ходивших в походы в другие страны, от Англии и Ирландии до Миклагарда (Константинополя) и Гардарики («страны деревянных укреплений», т.е. Древней Руси). На многих «памятных камнях» (их сохранились сотни) названы и имена вырезавших их мастеров. Такого рода надписи выражают возросшее самосознание человека того периода.

Традиционный для германцев «звериный» стиль в изобразительном искусстве, известный со времен Великих переселений народов, после их завершения сделался более анемичным и вялым, утратив былую живость. Но в начале эпохи викингов этот стиль переживает небывалый подъем. Многочисленные изображения животных, тела которых по большей части фантастически стилизованы и образуют сложные орнаменты, запечатлены в дереве, камне и на кости, на брошках, пряжках и других металлических украшениях. Эти животные исполнены живости и напряженной силы; они одновременно пугают и веселят. Особенно излюбленным был мотив т.н. «хватающего зверя»; животные, лапы которых охватывают друг друга, сплетаются в причудливый орнаментальный узор. Попытки исследователей найти источники развития этого стиля за пределами Скандинавии не дали убедительных результатов; этот стиль глубоко оригинален. Более отчетливы франкские влияния в изображениях «большого зверя» (льва?), например, на руническом камне в Еллинге, резиденции датских королей, но и эти влияния усваиваются по-своему. Зачастую этот зверь борется со змеей, образуя вместе с ней стилизованную S-образную форму.

      Изучение скандинавских орнаментальных стилей обнаруживает, с одной стороны, общее настроение беспокойства, предельной напряженности и силы, а с другой, многообразие и творческую индивидуальность мастеров. Следуя канону, резчики вместе с тем выявляли свои собственные склонности и вкусы; их индивидуальность пробивается сквозь тенденцию к стилизации. Сохранилось немало изображений человека: воинов с мечами, идущих в бой, «портреты» бородатых мужчин, а также сцены из жизни героев эддического эпоса (Сигурда и др.).

        Искусство эпохи викингов, выражая и удовлетворяя эстетические потребности, в то же время служило магическим целям. Изображения зверей и чудовищ должны были, по тогдашним поверьям, отпугивать злые силы Утгарда (мира хаоса, окружающего Мидгард, мир людей). Прибывая в гавань, викинги снимали со штевня голову дракона или змея для того, чтобы не разгневать духов, которые покровительствовали этой местности.

    Расцвет изобразительного искусства происходил синхронно с возникновением и развитием поэзии скальдов, поэтов, нередко служивших в королевских дружинах и воспевавших своих вождей. Скальдическая строфа, в которой отдельные фразы переплетаются между собой, а основные понятия картины мира — воин, золото, меч, женщина, море, корабль, вождь - описываются кеннингами (условными метафорически обозначениями), вычурна и строго формализована. Принципы построения скальдического стиха и орнамента в изобразительном искусстве обладают несомненным сходством; по-видимому, и в том и в другом выразились общие установки древнескандинавской культуры.

        Таким образом, можно предположить, что начало эпохи викингов ознаменовалось целым рядом изменений в культуре и менталитете  скандинавов. Перечисленные выше явления суть симптомы нового мироощущения, и это же мироощущение побуждало их к широкой и многообразной внешней экспансии и  одновременно к политическому объединению, результатом которого явилось образование скандинавских королевств, равно как и к внутренней колонизации. Походы в другие страны и плавание по морям, наемничество и развитие торговли, переселения на новые земли имели в основе то же состояние возросшего внутреннего беспокойства, какое выразилось в поэзии и искусстве.

Читать дальше

Викинги. Понемногу обо всём

Ветер злой поднялся ночью,
Волны на море бушуют.
Страх уходит из души –
Не придёт норманн сегодня.
(из рукописи ирландского монаха
La Fay, op. cit., p. 74.)

Дерзкие нападения на укреплённые города, участие в далёких морских набегах, число убитых иноплеменников, полученные раны и шрамы – всё это сплеталось в невидимую репутацию – престиж – воина, служило мерой оказываемого ему почёта. Военные победы считались знаком милости богов, и к удачливому вождю стекались смельчаки, готовые к самым опасным авантюрам.

И кто же мог сохранять – раздувать – славу воина, разносить её до самых дальних фьордов? Конечно, поэт – сказитель – скальд.
Как у древних греков Гомеровских времён, как у древних иудеев, как у арабов времён Мухаммеда, так и у норманнов поэзия граничила с религией, а порой и заменяла её. «В эпоху викингов поэты процветали как никогда раньше и никогда впоследствии. Только песнь могла сохранить деяния великого человека.
Ни один уважающий себя король или ярл не отправился бы в военный поход без сопровождения нескольких скальдов».(La Fay, op. cit., p. 22.)

Мораль и нравы

Считается, что викинги всегда были благородны и честны в бою.
Доброе имя и слава были целью всей их жизни, ведь они боялись не столько смерти, сколько обвинения в трусости.
Нарушение клятвы или обета, а уж тем более сознательное предательство, было для людей этой эпохи страшным грехом, который ложился и на репутацию потомков труса и предателя.
Говоря простыми словами – викинги боялись запятнать свою честь и репутацию.
В то время обман был страшным преступлением, а ложь – одним из самых недостойных деяний для свободного человека.
Лжеца казнили точно так же, как и клятвопреступника – их топили. ( А в водах подземной реки в скандинавском языческом аду их ждала смерть от утопления, которая повторялась до бесконечности. Действительно страшная участь – тонуть и не мочь захлебнуться и забыть об ужасе смертной агонии. ).
В те времена люди были настолько честны, что при заключении договора в залог не требовали ничего, кроме честного слова и крепкого рукопожатия.

Викинги никогда не смеялись над незнакомыми людьми – считалось, что у насмешника рано или поздно вырвет язык тролль.
Не меньшим осуждением пользовалась и вспыльчивость, ведь она свидетельствовала об отсутствии выдержки и хладнокровия.

Есть такая пословица : «В доме повешенного не говорят о веревке».
Этот принцип свято соблюдался и скандинавами в те времена. Они никогда не обсуждали с человеком его несчастий, а если уж и заговаривали, то только с целью предложения помощи.

Не менее позорным делом, чем трусость, было и воровство. Но люди той эпохи четко разграничивали воровство и грабеж.
Викинги занимались грабежом – но делали это открыто и никогда не скрывали своего имени и не закрывали лица.
А вот воровство было делом постыдным, ибо совершалось втихую и выдавало в совершившем его человеке трусость, лукавство и низость.
Из этого следуют, что викинги должны быть мужественными, смелыми, неустрашимыми и говорить и действовать открыто.
Кроме того, они должны были заботиться о своих товарищах, семье и отчизне.
Они не должны были покидать своих друзей и честных противников даже после их смерти.
В обязанности выживших на полях сражений воинов входила и забота о погребении павших с обеих сторон, какой бы смертью они не умерли.
Норманны боялись расстаться с жизнью вне поля боя – не совершив подвига, который остался бы в памяти поколений.
В те времена было абсолютно невозможно заставить человека принять решение под действием грубой силы, ибо люди предпочитали смерть бесчестию.

Военные упражнения и смертельные поединки

Когда викинги бывали дома, они каждый день подолгу тренировались.
Кроме того, довольно часто устраивались игрища, на которых мужчины состязались друг с другом в силе, ловкости и умении владеть оружием.
Норманны состязались друг с другом в опасных прыжках (перепрыгивании ручьев и ущелий). Когда воин становился искусен в этих прыжках, то ему усложняли задачу : прыгать приходилось с тяжестями в руках или в полном боевом облачении. Подобные мирные забавы часто спасали викингу жизнь в бою, когда требовалось быстро уклониться от пущенного копья или перескочить через брошенный по скользкому льду щит.

Не меньшей ловкости и смелости требовало и другое упражнение – карабканье на высокие и отвесные скалы.
Особенная искусность в этом упражнении приносила великую славу.
Существовало также особое упражнение для сохранения равновесие в бою, которое состояло в том, что человек должен был пробежать по веслам на корабле во время гребли.
И во взбирании на скалы, и в беге по веслам не было равных норвежскому конунгу Олафу Трюгвассону.
В одной из саг рассказывается, как однажды на глазах конунга двое его дружинников стали состязаться между собой и полезли на гору. Один из них не выдержал испытания и с середины пути вернулся вниз, а вот другой добрался до вершины горы и … не смог спуститься обратно.
Тогда Олаф сбросил свой плащ, сам залез на отвесную гору, взял сидевшего в ужасе на вершине горы дружинника под руки и помог ему спуститься вниз.
Скандинавы также высоко ценили быстроту бега и часто устраивали всевозможные соревнования.

Викинги в своих играх были склонны к жестокости и насилию. Так, состязания в воде заключались в попытках утопить соперника.
Тем не менее, когда соперник уставал, противник помогал ему добраться до земли и даже выносил на берег, а не старался «пустить»ко дну.
Но иногда дело доходило до серьезных увечий, как, например, случалось при игре на льду в «кнаррлейк», напоминающей русскую лапту.

Были упражнения на оружии, но самым же любимым занятием молодых воинов была борьба.
Смелые и гордые викинги и честь свою привыкли защищать в поединке. Случалось, что распря или оскорбление заканчивалось вызовом на дуэль.
Различались простые поединки – ЭНВИГИ – и поединки судебные – ХОЛЬМГАНГИ.
Энвиг – это бой один на один без соблюдения определенных правил и в любом месте. Хольмганг же – бой по строгим правилам на огороженном пространстве.
Само слово «хольмганг» означало буквально «поход на остров».
Как следует из названия, для подобного поединка обычно избирался остров или огороженное пространство.
Под ноги каждого противника постилался плащ, с которого они, по законам поединка, не могли сойти во время битвы. В углы этих ковров-плащей вшивались кольца, которые закреплялись кольями на расстоянии 3,5 метров от соответствующего кольца плаща противника.
Весь порядок проведения боя был строго регламентирован законом. Так, соперники и их родичи тщательно осматривали оружие друг друга, ибо дозволено было иметь мечи и копья лишь определенной длинны. Непременно назначали и выкуп, ибо, по правилам, первый, кто был ранен, считался проигравшим и должен был заплатить штраф.
Каждый из соперников имел три щита, которыми мог пользоваться не сразу – например, не имел права составлять из них укрытия, - а постепенно. Только когда был порублен один щит, разрешалось взять другой.
Кроме обнаженного меча, которым сражались, бойцы имели ещё и второй меч. Его держали про запас, чтобы заменить им выбитый в схватке или повреждённый сильным ударом первый меч.
Закон поединка предписывал, чтобы первый удар был нанесен вызванным на бой, а затем уж удары сыпались с обеих сторон один за другим.
Поединок иногда продолжался до «обильной крови», и считался оконченным, если один из бойцов был ранен так сильно, что кровь его стекала на расстеленный плащ.

Пир

Совершенно очевидно, что пиры нужны были людям для общения.
Пиво или мёд являлся даже не « украшением » обрядов и не средством утоления жажды, а предметом самого настоящего культа.
Пир, или совместная трапеза, в архаическом обществе является центральным ритуалом.
На пирах воспроизводились связи между членами общества, там происходило общение конунга со своими подданными, разрешались споры и улаживались распри, раздавались награды и производился дележ награбленной в походе добычи.
Даже такие серьёзные дела как покупка и продажа усадьбы, помолвка и обсуждение приданного, выбор конунга и выплата виры всегда обсуждались за пиршественным столом.
Напитки, по образному выражению древнего историка Тацита, развязывали людям языки, и именно поэтому на пирах говорится правда в лицо – вне зависимости от общественного положения говорящего. Именно Тацит писал о том, что германцы теряют разум, когда пьют, и обретают его, когда трезвеют.

Во времена викингов пиво варили прежде всего для каких-то важных и праздничных событий : прежде всего на Йоль, свадьбы и рождения детей, поминки, праздник середины лета.
Варка пива – как и другие важные события человеческой жизни – происходила по определенным канонам, была своеобразным ритуалом, основной целью которого являлось удержать злых духов вдали от драгоценного напитка.

О « пьянстве » северян во времена саг сохранились противоречивые мнения. Например, Адам Бременский писал, что северяне « знают меру в еде и питье ».
А датские пилигримы, посетившие в 1191 году некоторые норвежские города, утверждали, что
         « … в городе Тунсберге необыкновенно гостеприимные и добрые жители, которые ничего не жалеют для своих гостей, но излишняя их приверженность к питью мешает беседе, и часто вечер заканчивается кровопролитием… На улицах же никогда нельзя быть уверенным в собственной безопасности, ибо в любой момент даже самые добропорядочные горожане под воздействием пива готовы схватиться за оружие и пролить кровь своих сограждан… Незнающее удержу пьянство приводит к тому, что даже хозяева и гости, знакомые и незнакомые люди вступают в битву, часто заканчивающуюся смертоубийством ».

Лишь в 13 веке излишняя любовь к пиву и мёду стала порицаться. В законах появляются наказания, которым подвергаются пьяницы, но пиры по-прежнему продолжаются по всей стране.
Однако справедливости ради стоит заметить, что злоупотребление питием и неумеренность в еде в те времена типичны не только для Севера. Письменные источники говорят тоже самое о положении дел в Англии и Франции : до нас дошли многочисленные свидетельства о злоупотреблениях пивом и вином в обществе и пламенные речи королей с призывом прекратить пьянство и обжорство.
После принятия христианства к рогу с хмельным припадают даже священники.
В сагах неоднократно подчеркивается, что одним из великих искусств во времена викингов было умение пить и не терять головы.
Саги почти ничего не сообщают нам о повседневной жизни. Речь в них идет прежде всего о знатных и родовитых людях, о пирах и празднествах, об особенно важных событиях и битвах, но никак не об обычной жизни. Рассказчики саг считают своим долгом подчеркнуть необыкновенный размах пира или важность происходящего события. События каждого дня были известны всем, и упоминать о них не имело смысла.

У простых людей в повседневной жизни не было привычки пить крепкие напитки. Да и в богатых усадьбах пиво пили тоже вовсе не каждый день.
Лишь гостю подносили рог с пьянящим напитком.

В исторических источниках упоминается сочетание «рыба и молоко», «мясо и пиво», иногда – «птица и вино».
Мясо редко подавалось свежим, его чаще ели соленым или сушеным. До сих пор это сочетание соленого мяса и пива встречается в меню ресторанов и кафе Скандинавии.

Люди пили пиво из костяных рогов, которые регулярно наполнялись прислужниками.
Дорогие, оправленные в серебро и золото рога, чаши и другая дорогая посуда были в каждой богатой усадьбе в большом количестве.
Во времена викингов рога и чаши, как и многие другие любимые предметы и существа, такие, как лошади, мечи, копья, шиты, иногда имели своё собственное имя – по имени своего владельца или по особенным свойствам, которыми обладали сами.
По верху рога часто шла надпись из рун. Эти магические знаки имели охранительную силу и должны были защищать от порчи и яда.
В « Законах Гулатинга » говорится, что человек находится в своей силе и может считаться здоровым до тех пор, пока может пить пиво на пирах, держаться в седле и вести разумные речи. Если он не может делать вышеперечисленного, то тогда наследники вправе требовать передачи его имущества им под опеку.
В усадьбах конунгов и ярлов, а так же богатых людей дружинники и работники делились на так называемые « столовые команды », когда за определенным столом сидела определенная группа людей.
Иногда перед каждым человеком ставили его порцию, но часто блюдо подавалось на всех. Тоже самое происходило и с напитками : в палаты мёд приносился в больших чанах, откуда пирующие могли зачерпывать его сами.
Для увеселения пирующих существовал  « рог опоздавшего », когда опоздавшие на пир гости должны были сразу по прибытии осушить специальный громадный рог с пивом.

Дома

"На территории поселения археологи обнаружили два типа домов. Стены одного из них были составлены из плетеных прутьев, обмазанных глиной.
Видимо, ее предварительно выравнивали и укладывали частями на стены дома, так что прутья все-таки оставались различимыми. Другой тип дома представлял собой сруб. При его строительстве использовали огромные вертикальные деревянные балки, которые тщательно подгоняли друг к другу."

Крестьянские жилища обычно представляли собой простые однокомнатные дома, построенные или из плотно подогнанных вертикальных брусьев, или чаще из плетеной лозы, обмазанной глиной.

типичное поселение  викингов (современная реконструкция)

Внутреннее убранство дома викингов

Археологические находки свидетельствуют, что другие здания использовались как кузницы, кладовые, конюшни, мастерские золотых и серебряных дел мастеров. Недалеко от Фюрката в Ворбассе (Vorbasse) были найдены остатки процветавшей фермы времен Эпохи викингов.
Состоятельные люди обычно жили в большом прямоугольном доме, где размещалась многочисленная родня.
В  Скандинавии такие дома строили из дерева, часто в сочетании с глиной, а в Исландии и Гренландии, в условиях нехватки древесины, широко использовался местный камень. Там складывали стены толщиной 90 см и более. Крыши обычно настилали из торфа.
Центральная жилая комната дома была низкой и темной, посреди нее располагался длинный очаг. Там готовили пищу, ели и спали.
Иногда внутри дома вдоль стен устанавливали в ряд столбы, поддерживавшие крышу, а отгороженные таким образом боковые помещения использовались как спальни.

Роль женщины в обществе

Положение свободной женщины в языческой Скандинавии было в некоторой мере более почётным и прочным, чем в христианской Европе.
Хотя браки устраивались по договору между родителями, невеста всегда имела право сказать решительное «нет».
     Если верить легенде о норвежском короле Харальде Прекрасноволосом (860-940), его невеста заявила, что не выйдет за него, пока он не подчинит себе всю Норвегию. Король поклялся не стричься и не бриться, до тех пор пока не выполнит это требование.
Десять лет ушло у него на завоевание, после чего он постригся, женился на своей избраннице, а потом и ещё на десятке других женщин.

Полигамия была распространена среди богатых вплоть до 13-го века, но жёны имели право наследовать значительную часть имущества покойного супруга.
Правда, девушка не имела права выйти замуж без разрешения родителей – в этом случае её супруг был бы объявлен вне закона и мог быть убит безнаказанно родственниками своей самовольной жены. Но такая же судьба ждала бы мужа, который прогнал бы жену без всякой – доказанной – вины с её стороны.( Ibid., p. 505.)

С какого-то существует устойчивое мнение,что викинги никогда не мылись, не стриглись, ходили грязными и вонючими, потому что это было круто.
Больше всего они любили бить друг другу морды и ругаться.

Между тем, свидетельств чистоплотности викингов масса:
Ибн Фадлан(арабский путешественник и писатель 1-й половины X века) отмечал, что мытье и расчесывание являются ежедневным ритуалом.
Алькуин(Англ. ученый, богослов и писатель, 735-804) писал, что "викинги чистоплотны до омерзения".
В Речах Высокого(т. е. речи Одина) есть строки про то, что каждому подобает мыться регулярно и носить чистые одежды.
Четверг на староисландском означает банный день и т.д.

Боковой руль

Новоделов кораблей викингов к настоящему времени построено немало. Самый первый поход на воссозданной копии Гокстадского корабля состоялся в 1893 году. С тех пор на подобных судах ходили по всем известным историческим маршрутам древних скандинавов: и вокруг Европы, и по русским рекам, и в Америку через Атлантический океан. Одним словом, опыт накоплен немалый. И что характерно, о мореходных качествах своих кораблей современные «викинги» отзываются неизменно в превосходных степенях. Причём корабль ведёт себя тем лучше, чем ближе к древнему образцу выстроена реплика, чем точнее стараются соблюдать каждую мелочь.

Одной из таких «мелочей» оказался боковой руль. Рассматривая рисунки и чертежи, легко убедиться, что руль у кораблей викингов располагался не по осевой линии кормы, как мы привыкли, а сбоку, на специальном креплении. В одной работе, автор которой, видимо, викингов за что-то сильно не любил, можно прочитать даже такую фразу: «примитивный боковой руль». Когда в 1893 году спускали на воду копию Гокстадского корабля, названную «Викинг», этот руль тоже показался кому-то примитивным и не слишком надёжным, и корабль безопасности ради оснастили ещё и современным прямым рулём. Дело кончилось тем, что спустя некоторое время про уродливый «довесок» попросту… забыли.

Мореходам пришлось пережить несколько напряжённых штормовых дней, но за всё время плавания боковой руль не подвёл их ни единого разу! Более того, даже при жестоком ветре и сильнейшем волнении судном без труда управлял всего один человек!

Однако, при всей физической лёгкости управления кораблём, занятие это очень ответственное, требует большого внимания и сосредоточения и потому весьма утомительно. Достаточно вообразить себе холодную штормовую ночь и волны, хлещущие через борт, чтобы представить, каково приходилось рулевому, – он ведь, в отличие от остальных, не мог даже согреться греблей. Чтобы как-то облегчить ему жизнь, на корме устраивалось специальное сиденье. Оно было расположено выше обычных скамей, таким образом, что головы товарищей не заслоняли рулевому обзор.

Мачта

Корабль викингов не выглядел особенно «стройным». Так, у Гокстадского корабля при длине корпуса двадцать три с лишним метра высота мачты составляла, по мнению учёных, не более двенадцати метров; как будет показано ниже, изрядная площадь паруса достигалась в основном за счёт ширины. Но многие ли теперь знают, что мачты на кораблях викингов делались… съёмными? Команда могла поднять или опустить её в случае необходимости самостоятельно, не прибегая к каким-либо подъёмным устройствам вне корабля. Мачта ставилась на тяжёлый деревянный упор (этот упор за его форму называли «мачтовой рыбой»), задвигалась надёжным запором и растягивалась тремя прочными канатами: спереди – штагом, а по бокам – вантами, несколько смещёнными назад. Рей с парусом мог устанавливаться в самые разнообразные положения. В том числе и в такие, когда ванты начинали мешать. Поэтому крепление вант было устроено так, чтобы в случае необходимости их было легко отвязать (поморскому «отдать»), а впоследствии так же легко закрепить, да ещё и как следует натянуть.

Когда возникала необходимость снять мачту? На долгой стоянке; в тех случаях, когда корабль вытаскивали на берег из-за необходимости волока или собираясь поместить его на зиму в «науст» – корабельный сарай. Когда надо было скрытно подобраться куда-то или, наоборот, спрятаться за невысокими островами… В общем, очень полезное изобретение.

Наверху мачты иногда укрепляли флюгер. Флюгеры, сделанные в виде поворотного металлического крыла, богато украшались и бывали даже позолочены. Кроме того, мачту использовали для своего рода сигнализации. Знаком воинственных намерений был красный щит, поднятый на мачту для всеобщего обозрения. Существовало даже выражение «плыть туда-то и туда-то с красным (или боевым) щитом» – то есть отправиться в боевой поход. Мирные намерения обозначал белый щит. Кроме того, во время плавания нескольких кораблей на мачту могли повесить фонарь, чтобы не потерять друг друга и не столкнуться в ночной темноте.

Парус

Другая «тонкость» связана с парусным вооружением корабля. Иногда его также награждают эпитетом «примитивный»: ну как же, один-единственный прямой парус, устроенный, кажется, без особенных ухищрений. Можно ли, мол, сравнивать его с белыми крыльями красавцев-клиперов или современных яхт, оптимальную форму и размер парусов для которых подбирает компьютерная программа!

Между тем, по мнению археологов, исследовавших точные модели древних судов, система оснастки на них была такова, что позволяла при любом курсе относительно ветра придавать парусу оптимальную форму. Судя по сохранившимся изображениям на камнях, прямоугольник паруса был вытянут не в высоту, а в ширину, вдвое превосходя при этом ширину корабельного корпуса!  Боковые и особенно нижний края (по-морскому «шкаторины») были снабжены целой паутиной снастей, позволявших нужным образом растягивать парус, а к нижним («шкотовым») углам могли крепиться особые шесты, которые удерживали в требуемом положении эти углы, вынесенные далеко за борта. Следует упомянуть и важную особенность конструкции корпуса: мощный, выступающий киль, одновременно игравший роль фальшкиля и мешавший ветру сносить судно вбок. По мнению датских специалистов, всё это давало возможность кораблям викингов ходить под углом менее шестидесяти градусов к ветру (по-морскому «бейдевинд»). Для тогдашнего технологического уровня шестьдесят и даже менее градусов к ветру – результат потрясающий!

Способность идти достаточно «круто к ветру» давала кораблю возможность лавировать, то есть маневрировать таким образом, чтобы продвигаться против ветра. Одним словом, уже из конструкции корабля следует, что викинги вовсе не были такими уж беспомощными «пленниками стихий», какими их иногда пытаются изобразить.

Другое дело, «острый» курс (то есть под острым углом к ветру) – это курс весьма холодный и мокрый: свищет ветер, волны хлещут в скулу корабля, обдавая находящихся на палубе не то что брызгами – целыми водопадами воды. Сохранившиеся письменные источники свидетельствуют, что викинги самоистязанием не занимались и, если особой срочности не было, предпочитали дождаться попутного ветра, чтобы добраться из точки А в точку Б без лишних мучений. Однако бывали случаи, когда способность к лавировке могла спасти и людей, и корабль. Например, если шторм застигал судно возле берега и грозил разбить его о скалы: такой ветер моряки называют «навальным».

«Хождение на веслах …»

Когда в 1893 году «Викинг», реплика Гокстадского корабля, совершал своё плавание через Атлантический океан, были собраны достаточно подробные сведения о его поведении под парусом. А вот попытка пройтись на вёслах закончилась неудачей из-за малой подготовленности команды. Довольно жалко выглядят гребцы и в современных фильмах «про викингов»… А как было на самом деле?

На торговых кораблях времён викингов вёсла располагались только на носу и на корме, для удобства манёвра возле берега и в таких местах, где не очень развернёшься под парусом.

А вот у боевых кораблей вёсла располагались вдоль всего борта. Количество вёсел по одному борту служило даже своеобразной «меркой» длины корабля. Существовал термин «рум», буквально «место», «отделение», и говорили: «корабль в столько-то румов». Сохранились письменные известия о судах в тридцать пять румов; примерно таков один из кораблей, остатки которого были извлечены датскими археологами со дна Роскилль-фиорда в 1962 году.

Количество вёсел позволяет делать предположения относительно численности команды. На каждое весло обычно садился один человек, но гребля могла продолжаться много часов, и рано или поздно требовалась замена. А если возникала необходимость в максимальном усилии – во время напряжённой погони, в шторм, когда несло на скалы, на вёсла садились по двое. Об этом упоминают письменные источники, об этом же говорит и число щитов, найденных археологами по бортам захороненных кораблей. Стало быть, в полностью укомплектованной команде должно было быть две полные смены гребцов плюс ещё несколько человек: должен же был кто-то стоять на руле, вычерпывать воду и делать ещё множество необходимых дел. То есть на корабле в тридцать пять румов одновременно могло путешествовать порядка ста пятидесяти человек! Полторы сотни отличных моряков, которые, не забудем, были ещё и профессиональными воинами, побратимами под началом всеми уважаемого вождя. Ясно, что при подходе к неприятельскому берегу даже и один такой корабль мог натворить дел…

Иногда, когда писать исторический роман берутся люди, слабо знакомые с эпохой, на страницах произведения появляются корабли викингов, приводимые в движение прикованными к вёслам рабами. Это, извините, абсолютная чушь. Викинги на своих боевых кораблях всегда гребли сами, вне зависимости от того, везли они с собой рабов или нет. Более того: по некоторым сведениям, работа на весле была таким же причастием, как и совместная еда. Если нужда заставляла посадить на весло пленника или раба, его после этого могли и отпустить на свободу.

Ещё один незначительный, казалось бы, вопрос: на чём сидели викинги, когда гребли? Дело в том, что на изученных археологами кораблях не обнаружено установленных скамей для гребцов (по-морскому «банок»), поэтому из книги в книгу кочует высказанное кем-то предположение, будто они сидели на… своих сундучках с имуществом. Но как же тогда быть со строками древнего песнопевца, – вот как он описывает врагов, проигравших морской бой:

Ползли на карачках
Под скамьи раненые…

т.е., пока не совсем ясно.

Каждый член команды имел своё постоянное место: «те, что были на носу… и те, что были на корме». И распределялись эти места отнюдь не случайным образом. Были более престижные места – на носу корабля, были менее престижные – ближе к корме. Как известно, на парусниках позднейших времён всё обстояло как раз наоборот: нижние чины размещались в носовой части, офицеры и капитан – на корме; там, кстати, меньше чувствуется качка. Чем же руководствовались викинги? А вот чем.

Когда в морском бою сходилось по несколько кораблей с той и с другой стороны, каждая флотилия перед сражением выстраивалась в линию и связывала свои корабли борт с бортом. Ясно, что, когда враждующие стороны сходились для рукопашной, на носу было опасней всего! Вот почему носовая часть корабля считалась наиболее подходящим местом для испытанных и доблестных мужей. За эту опасную и грозную честь приходилось платить, и не только в бою. Когда корабль шёл под парусом, вёсла покоились в специальных козлах, устроенных возле борта. Когда же наставало время пустить их в ход, каждый брал своё, не путая с чужими, и дело тут не в индивидуализме. Просто все вёсла были разной длины: нос и корма поднимаются над водой выше, чем средняя часть палубы, а значит, и вёсла должны быть длиннее, чтобы все разом достигали воды. То есть доблестным обитателям носа приходилось грести наиболее длинными – под шесть метров – вёслами. Если же корабль шёл круто к ветру, их ещё и поливало всех больше…

Фиксированность мест на корабле и их различную престижность следовало бы учитывать художникам и кинематографистам. Те и другие очень любят изображать, как их герой – викинг или попавший к ним человек – подходит к самому форштевню (переднему брусу по контуру носового заострения судна) и смотрит вдаль, сложив руки на груди. Иногда в этом качестве выступает пленник, которого везут продавать. Можно, однако, с хорошей вероятностью предположить, что столь «низкого» человека оттуда выгнали бы взашей!

В главе «Мастерство корабелов» было сказано о гребных люках – отверстиях в борту, куда продевали вёсла для гребли. Осмотрев их во время раскопок, археологи делают вывод о том, много ли плавал (по крайней мере, на вёслах) тот или иной корабль: от постоянного трения с вёслами края люков, естественно, изнашиваются. Когда же не надо было грести, практичные викинги затыкали отверстия особыми деревянными крышками, чтобы не захлёстывала внутрь вода. Эти крышки также были найдены при раскопках. Многие из них украшены резными рисунками.

Носовое украшение

Викинги придавали большое значение не только мореходным свойствам, но и украшению своего корабля. Корпус окрашивали в яркие цвета: сказания упоминают о «чёрно-синих», «красногрудых», «синих с белым носом» и иных боевых кораблях. Краски, надо полагать, не боялись воды. Такие краски умели изготавливать не только скандинавские народы. Западноевропейские хронисты, например, с удивлением и восторгом писали о языческих храмах балтийских славян: краски, которыми были расписаны их стены, не боялись ни снега, ни дождя.
Помимо ярких красок, викинги покрывали бортовые доски резьбой.

,

Форштевень корабля венчало целое скульптурное произведение – голова дракона или иного мифологического существа, ахтерштевень (кормовой брус) украшал скульптурный же хвост. Подобное оформление – неотъемлемая часть той «визитной карточки эпохи», которой по праву является викингский корабль.

Но, спрашивается, зачем было оснащать его драконьей головой и прочими атрибутами, казалось бы, не имеющими практического значения? Иногда пишут – затем, дескать, чтобы наводить страх на врагов. Быть может, на западноевропейских крестьян, готовых бежать в лес при одном слове «викинги» и вдобавок ожидавших в 1000 году конца света, драконья голова и могла произвести некоторое впечатление. Но на серьёзного противника – вряд ли. Причина была совершенно иная.

С точки зрения викинга, океан был населён всевозможными злобными существами. Здесь можно было встретить каменного великана, выставившего навстречу острые зубы – коварные подводные рифы. К кораблю запросто мог подобраться враждебный колдун, обернувшийся китом или тюленем, да мало ли ещё кто! Как же было отделаться от всех этих тварей? А очень просто: показать им изображение того, кто был их повелителем, кого они все боялись, – Мирового Змея, чудовищного дракона, согласно мифологии, окружившего кольцом всю населённую землю. Вот откуда драконьи головы на носах кораблей: это «пугала» для морской нечисти, способной накликать беду мореходам.

Собственно, той же цели служили и скульптурные носовые фигуры парусников позднейших веков…
Не все знают теперь, что носовое украшение не составляло нерасторжимого целого с кораблём викингов. Его легко можно было снять, а потом снова надеть. Для чего? Оказывается, носового дракона снимали на подходах к родному берегу или, во всяком случае, туда, где можно было рассчитывать на дружеский приём. Зачем зря пугать добрых духов страны, в которой собираешься жить?

В Исландии, например, был даже принят особый закон, возбранявший подходить к берегам этой страны «с драконом на штевне»… А по некоторым сказаниям о викингах можно даже сделать вывод, что дракон, установленный на штевне, был явственным знаком военных намерений, не хуже красного щита, поднятого на мачту.

Навигационное искусство

Когда пишут о навигационных познаниях викингов, обычно начинают с того, что у них не было ни компаса, ни хронометра, ни иных «жизненно важных» приборов, – и как только, мол, плавали?

Но мореплаватели древности, не имевшие основополагающих, с нашей точки зрения, приборов, вовсе не были так уж беспомощны. К их услугам была огромная сокровищница познаний, накопленных народом мореплавателей за много столетий.

Некоторое представление об этих познаниях дают изыскания современных этнографов, которые познакомились с мореходным искусством другого «морского народа» – полинезийцев. Капитаны парусных каноэ, точно так же не оснащённых ни компасом, ни хронометром, оказались способны с высокой точностью проложить курс, указать местоположение судна и направление на тот или иной остров! Потрясённые учёные начали допытываться, как же им это удаётся. Выяснилось, что тёмнокожие мореходы в набедренных повязках, не привыкшие доверяться приборам и картам, умели читать само море, словно открытую книгу. По тонким нюансам в форме волн они легко определяли, в какой стороне берег, есть ли подводное течение и если да, то какой силы. Свечение морской воды указывало им, где проливы, а где суша. Они знали десятки приметных звёзд и в каком порядке одни заходят, а другие восходят… Разбуженный посреди ночи, такой капитан бросал один взгляд вокруг и сразу точно указывал направление на любой остров, скрытый за горизонтом. Был только один случай, когда слова полинезийского навигатора разошлись с показаниями прибора. На берегу выяснилось, что в прибор попала морская вода…

Отказывать викингам в подобных познаниях нет никаких причин.

Поэтому не так уж и удивительно, что люди на «открытых парусных лодках» (так иногда величают корабли викингов в популярной литературе) сумели заселить Исландию, основать поселения в Гренландии и добраться даже до Северной Америки («Винланда»). Обо всех этих путешествиях написаны десятки книг, поэтому здесь нет необходимости подробно излагать их историю. Упомянем только, что викинги, вполне вероятно, открыли ещё и архипелаг Шпицберген. В одной из старинных хроник сохранилась запись, датированная 1194 годом: «…найден Свальбард».

Источник: «Викинги» М.Семенова (с небольшой корректировкой и добавлением фотографий)

Bobby
Спасибо огромное! Какой дивный сайт! Столько всего, и в одном месте! 

Отредактировано LinLis (26-08-2010 09:16:44)

"Круглые викингские форты в Дании."

Треллеборг.

     Круглые концентрические форты Дании - наверное самое впечатляющее и необычное явление Эпохи викингов.
     Первым найденным фортом стал Треллеборг - его раскопали археологи около 60 лет назад. Он расположен на мысу между двух рек и для того, чтобы создать фундамент для такого строго геометрического форта, необходимо было перенести на это место огромное количество земли.

     Треллеборг состоит из круглого основного форта и внешних укреплений. Основной форт составляет 134 метра в диаметре, обнесен валом по окружности, имеет четыре входа соединенных между собой дорожками и делящих внутреннюю территорию на четыре равных части.
     Каждая четверть содержит по блоку из четырех длинных домов, расположенных вокруг внутреннего двора.
     Во внешних укреплениях, также обнесенных валом, находилось еще 15 зданий, выстроенных параллельно, и кладбище.
     Длинные дома Треллеборга (их было около 30) имели почти 30 метров в длину и все были сделаны из дерева. Много дерева также использовалось для усиления укреплений основного внутреннего форта, который был обнесен деревянным частоколом и снаружи и внутри.
     Треллеборг был построен около 980 года, во время правления Гаральда Синезубого, который также считается строителем других крупных строений Эпохивикингов.
     Размеры форта и его строгий геометрический план, в котором, похоже, ничего не было оставлено без внимания, свидетельствуют о том, что в Дании в то время уже была сильная королевская власть, которая могла мобилизовать значительные ресурсы для подобного строительства.
     Военные функции Треллеборга, как и других подобных фортов, вероятнее всего объединялись с административными и торговыми, чтобы составить оплоткоролевской власти по всей стране.
     Это подтверждается находками в захоронениях Треллеборга. В основном это могилы молодых мужчин, но иногда встречаются захоронения женщин и детей, что дает возможность предположить,что в форте жили семьи.

Читать дальше

Надеюсь, мне удалось правильно дать ссылку   
Очень интересный сайт. Там копать и копать

По итогам совместного исследовательского проекта двух университетов (Лестерского и Ноттингемского) в ноябре 2007 года в научном журнале Molecular Biology and Evolution ("Молекулярная биология и эволюция") была опубликована такая информация. Почитала с интересом. Если кратко и по-русски: подтвердилось, что скандинавский элемент достаточно ярко проявился в северозападной Англии (в Уэльсе, кстати, меньше, чем в Северном Ланкашире, но тоже есть), и до сих пор в крови потомков тех самых викингов можно отыскать следы данного элемента, хотя вклад англо-саксов, плюс последующие мигранты... в общем, они сделали свое "черное дело", неизбежно разбавив и добавив кровушки к таковой приезжих викингов, но так или иначе, у местного населения мужского пола примерно 50% унаследовано всякого разного, по крови судя, от скандинавов-мужчин.

Отредактировано Alga (14-09-2010 08:44:11)

В одной из тем у нас возникали вопросы о восприятии судьбы скандинавами. О соотношении борьбы человека с судьбой и принятии того, что суждено. Для интересующихся размещаю:
А. Я. Гуревич Диалектика судьбы у германцев и древних скандинавов
Представления о судьбе принадлежат к наиболее коренным категориям культуры, они образуют глубинную основу имплицитной системы ценностей, которая определяет этос человеческих коллективов, сердцевину жизненного поведения принадлежащих к ним индивидов.

Словарь германских и в особенности скандинавских народов, свидетельствующий о концепции судьбы, достаточно разработан, богат и детализирован и представляет исключительный интерес, но его понимание сопряжено с огромной трудностью. Состоит она в том, что эти сведения сохранились в исторических источниках христианского периода, когда первоначальное понятие судьбы в той или иной мере уже претерпело изменения, отчасти сближаясь с понятием божественного Провидения. Сказанное относится как к англосаксонским памятникам, записанным начиная с VII и VIII вв. (“Beowulf”), так и к ранним немецким (см., например: “Heliand” и “Genesis”). Что касается скандинавских поэтических и прозаических текстов, наиболее интересных и информативных в этом отношении, то, отвлекаясь от рунических надписей, нужно констатировать, что они были записаны начиная с XIII столетия. Было бы наивным полагать, что восприятие судьбы осталось прежним в христианскую эпоху. По-видимому, можно предположить наличие в культурном фонде скандинавов разных смысловых пластов.

В результате изучения понятия судьбы, как она переживалась в этой культуре, я хотел бы выдвинуть следующий тезис: судьба у германцев и скандинавов характеризуется существенной, неустранимой двойственностью и противоречивостью. В своем сообщении я попытаюсь, по необходимости кратко и тезисно, рассмотреть именно указанную диалектику, на которую современные исследователи, как правило, не обращают того внимания, какого она, вне сомнения, заслуживает. Заслуживает прежде всего потому, что многоплановость эта, как я полагаю, отличает представления о судьбе в Северной Европе от веры в судьбу у народов древности или у народов других культурных регионов в Средние века.
Читать дальше: http://lib.ololo.cc/b/208848/read

Отредактировано LinLis (17-09-2010 09:39:42)

Викинги прекрасно владели искусством кораблестроения, были отчаянными мореходами.
Поэтому корабль играл огромную роль в их жизни, служил для многих основным жилищем, «родным домом».
За кораблем ухаживали, как за живым существом – украшали, чистили.

Cудно из Гокстада нередко называют самым красивым из всех найденных судов викингов.

  Корабль из Гокстада служил могилой (согласно предположениям ученых и "Инглинг саге") королю Олафу. Он был полностью снаряжен для плаванья веслами, парусом, якорем и провиантом. На каждом борту находилось 16 круглых щитов около 1м диаметром, выкрашенных в черный и желтый цвета.
После реставрации, корабль был выставлен в музее судов викингов в Осло.

Драккары иногда внушительных размеров строились прочно с палубными надстройками до двух этажей на корме.
Они способны были ходить на веслах и под парусами и вмещали до 200 человек. Оснащались суда прямым парусом, расшитым узорами. Драккары не опрокидывались даже в сильные бури. Одним из секретов было то, что они «умели» всегда оказываться на самом высоком гребне волны.

Дошедшие до нас изображения кораблей викингов (VIII-IX вв.) носят примитивный характер.
Художник не ставил иных целей, кроме простого сообщения факта на поминальном камне, – это схема-намек на корабль, означающий путешествие в потусторонний мир.

Судно из Усеберга
музей судов викингов в Осло

У викингов существовало два состояния: опасная военная жизнь на чужбине и короткие периоды жизни дома. Быт обеспечивали рабы.  Постоянных столиц не было и резиденции конунгов часто менялись. В этих местах и получила свое развитие культура викингов в двух ее формах: литературной – сагах и поэзии скальдов – и прикладном изобразительном искусстве.

Викинги. Реконструкция.

Викинги смотрели на искусство своеобразно. Оно было для них не формой отражения действительности, а средством для ее украшения. Их повседневная жизнь была малопривлекательной, и в короткие промежутки отдыха хотелось скрасить ее однообразие и грубость.

Главным средством для этого было устное творчество – рассказывание саг и скальдическая поэзия.
Викинги были воинами с развитым чувством чести и честности и им был чужд всякий вымысел.
Они не отличали фантазии или вымысла от лжи. Поэтому в сагах и в поэзии сообщать можно было только правду.
А приукрашивание допускалось лишь в изменении словесной формы, причем не в изменении смысла слов.

Они искали и находили возможность выразить одно и то же понятие разными словами.
Вместо того, чтобы сказать «ночь», один поэт говорил «долина мрака», другой – «бездна тьмы».
И слушателям было понятно, о чем идет речь. Такая шифровка известных слов посредством других получила название кеннингов. Например: «битва» – «буря копий» или «лязг дротиков». «Корабль» – «олень моря» или «медведь морских струй».

Постепенно кеннинги усложнялись. В результате стихотворение из четырех строчек превращалось в страницу, в набор слов, докопаться до смысла которых составляло особый труд. Так же обстояло дело с изобразительным искусством.
Оно тоже должно было служить средством украшения.
Украшались рукоятки мечей, пряжки ремней, кубок-рог для питья, украшения, поминальные камни, а также элементы жилья: деревянная посуда, наличники окон и дверей.

На Оркнейских и Фарерских островах до сих пор вяжут и плетут сети и свитера не только женщины, но и мужчины.
Старинные образцы вязки викингов дошли до нас в форме орнамента на камнях, в отделке деревянных частей домашнего интерьера и мебели, в иллюстрациях пергаментных книг. И расшифровать их можно подобно тому, как расшифровываются кеннинги скальдической поэзии.

Рунный камень.Скандинавия.

Основой украшения был орнамент, который долгое время затруднялись обозначить каким-нибудь общеизвестным термином.
Его нельзя назвать «звериным», хотя кое-где стилизованные фигурки животных бывают вплетены в него.
Или растительным, ибо основа растения – лист и цветок – отсутствуют в нем. Нет и геометрических фигур: квадратов, треугольников, кругов и т.д.
И все же он близок к геометрическому, т.к. основой его являются линия и точка.
Из этих двух элементов построено все орнаментальное богатство эпохи викингов. Свой орнамент они взяли из жизни.
Они постоянно видели вокруг себя корабельные снасти, веревки, канаты, а также вязанные из шерсти вещи: сети для рыбной ловли.
Сама жизнь и породила их искусство.

Камень с Готланда

В других областях изобразительного искусства викинги себя не проявили. Потому что эти области были чужды их жизни, представлению о мире. Они не изображали человеческое тело, считая это недопустимым, предосудительным.
Зато их владение линией прекрасно проявлялось, когда надо было изобразить коня или корабль.
Увлекаясь формой, преувеличивая ее значение, викинги не шли вразрез с правдой искусства, потому что брали эти формы в реальной жизни.
(Карина Бахтадзе. Скандинавия.)

А.Я. Гуревич. Походы викингов

           Саги о древних скандинавах рассказывают, что, когда норвежцы покидали родину и отправлялись в морское плавание на поиски новых земель, они брали на борт своих кораблей вместе со скарбом и резные деревянные столбы с изображениями древних богов. Эти столбы украшали хозяйское сидение в горнице: языческие боги охраняли дом и его обитателей от бед и злых сил — великанов, чудовищ и прочей нечисти. Приближаясь к берегам Исландии, переселенец бросал эти столбы в волны и высаживался в том месте, куда их выбрасывало прибоем. Здесь он строил новый дом и устанавливал старые столбы подле своей почётной скамьи. Переселяясь на новые места не только с домочадцами, рабами и скотом, но также и со своими богами, привычками и обычаями, норвежцы искали возможность продолжать жить по законам своих предков.
        Норвежские эмигранты, оказавшись в Исландии, на Оркнейских или Фарерских островах, в Ирландии или Шотландии, предпочитали селиться в гористой местности, близ морского побережья, в бухтах и фьордах. Между тем датчане, покидая равнинный Ютландский полуостров, переселялись в равнинные районы Нормандии и Восточной Англии. Выходцы из Швеции искали озёрные и речные края, напоминавшие их родной Меларен и другие озёра Центральной Швеции.
       Среди продуктов питания норвежцев и шведов на первом месте стояли мясо, молоко, масло, а также рыба: ловля трески и сельди всегда являлась одним из основных занятий населения приморских областей. Издревле в Скандинавии был известен и китобойный промысел. На Севере, за Полярным кругом, добывали тюленей. Тамошние жители — саами (лопари) разводили оленей, охотились на пушного зверя, птицу, собирали птичьи яйца и пух. Мясо и рыбу запасали впрок, вялили, солили и коптили. Такую пищу запивали большим количеством пива, и часто зерно употребляли прежде всего для изготовления горячительных напитков, а не для выпечки хлеба. В сагах нередко упоминаются недороды и голодные годы, когда даже наиболее богатым людям не из чего было варить пиво.
Голод и его угроза как следствие неурожая, падежа скота, ухода рыбы от побережья и других стихийных бедствий — повседневная реальность в жизни скандинавов того времени. Жители Севера сплошь и рядом были вынуждены покидать насиженные места, переселяться в другие районы страны или вовсе уезжать за её пределы. Эмиграция из Скандинавии началась задолго до эпохи викингов.
         

В те времена в ходу было понятие gravgangsmenn — «люди, обречённые на могилу»: если вольноотпущенник не мог прокормить своё потомство, детей оставляли в открытой могиле; бывший господин вольноотпущенника должен был взять наиболее крепкого из этих несчастных, остальные погибали голодной смертью. Показательно, что, когда в 1000 г. исландцы согласились принять крещение, было оговорено сохранение старинного обычая выбрасывать новорождённых. Эти варварские обычаи легко осудить, однако их нельзя объяснить чёрствостью родительского сердца. Нужда ожесточает. Суровые климатические условия Исландии постоянно держали её население под угрозой голода. Во время сильного голода, постигшего остров зимою 976 г., убивали стариков. Видимо, неспроста датчане в Западной Европе того времени прослыли обжорами: после скудного питания на родине они с жадностью набрасывались на пищу, которой были богаче жители более плодородных стран.
        У племён, занимавших отдельные области Скандинавского полуострова и Ютландии, долго держались родовые и общинные формы собственности на землю. Вплоть до VIII-IX вв. здесь существовала патриархальная большая семья — коллектив ближайших родственников нескольких поколений: в одном хозяйстве объединялись не только родители и их дети, но и семьи, созданные взрослыми сыновьями. Обычно большая семья занимала одно жилище. Археологами обнаружены остатки многих длинных домов этого периода. Длина их достигала 20-30 и более метров. В отдельных помещениях такого дома жили отец с матерью, сыновья со своими жёнами и детьми, другие родственники. В районах полуострова, имеющих суровый климат, отгороженная часть дома отводилась под стойло для скота. Земля, примыкавшая к усадьбе, принадлежала всей семье, составлявшей своеобразную домовую общину. С помощью родственников легче было расчистить участок от камней или леса и запасти на зиму корм для скота. Суровая природа вынуждала людей прочно держаться отношений взаимопомощи, естественных для родового строя.
          Лишь в более позднее время между сыновьями и отцом или между братьями стали производиться разделы наследственного владения. Но и после раздела земли и обособления индивидуальных хозяйств свободного распоряжения участками сразу не возникало: человек, вынужденный продать свою землю, был обязан предложить её купить сначала своим сородичам. Только в том случае, когда они не могли или не желали воспользоваться этим предложением, владелец получал право продать землю на сторону. Однако сородичи могли и впоследствии выкупить проданную землю.
         Первоначально же земля вообще считалась неотчуждаемым владением большой семьи. Для бонда усадьба его отца, в которой он родился, жил, работал вместе с сородичами и которую он оставлял, умирая, своим детям и другим близким людям, была микромиром, средоточием всех его интересов. Его усадьба называлась одалем, а сам он — одальманом. Но слово «одаль» — наследственная земля — означало в древнескандинавском языке также «родина». В представлении скандинавов времён язычества, мир людей был не чем иным, как большой усадьбой: вокруг неё лежал мир великанов и страшных чудовищ. Поэтому мир людей называли Мидгардом (буквально: «то, что расположено в пределах изгороди»), а мир исполинов и чудищ — Утгардом («находящееся за оградой»). Человек и усадьба были неразрывно связаны между собой. Эта связь считалась священной.

           Близ хутора и даже в пределах его ограды находилось погребение предков. Считалось, что умерший продолжал свою жизнь в роду. Детям охотно давали имя предка, который как бы оживал в них, а его качества оказывали влияние на нового носителя имени. Предки охраняли семью и хозяйство, от них зависело плодородие. В память отцов и дедов воздвигались камни с вырезанными на них руническими надписями. Сознанием тесной связи поколений родичей и важной роли, которую умершие играли в судьбах потомков, проникнуты исландские родовые саги, с исключительной тщательностью прослеживающие родственные связи исландцев не только с ближайшими, но и с отдалёнными предками: для древних скандинавов история в значительной мере была родословной. Уважение к старшим — безусловный закон родового общества — сочеталось с не менее общераспространённым пренебрежением к слабым. Нередко старик, чувствуя приближение времени, когда он станет беспомощным, искал смерти в бою. Древние скандинавы верили, что такая смерть открывала перед ними врата Валхаллы — загробной обители павших со славою воинов.
        Названия многих усадеб, восходящие к периоду, предшествующему походам викингов, свидетельствуют о независимости, богатстве и высоком общественном положении их обладателей, о гордом их самосознании: «Прекрасный двор», «Дом сильного», «Жилище благородного», «Золотой двор», «Двор радости», «Богатая обитель».
        У жителей усадеб были свои божества и духи-покровители, в честь которых приносились жертвы и устраивались празднества. Нередким было поклонение животным — коням и быкам. Во время праздничных пиршеств употреблялись мясо и кровь коней. Детородный орган жеребца служил амулетом, приносящим плодородие. Усердное поклонение духам дома гарантировало благополучие семьи, удачные роды жены и невесток, здоровье детей, приплод скота, произрастание посевов, счастье во всех делах.
В средней части дома находилось обширное помещение. Здесь, вокруг очага, происходили общие трапезы всех членов семьи. Вдоль стен располагались скамьи для домочадцев, а у обращённой к северу стене возвышалось хозяйское место, украшенное столбами с резными изображениями богов — покровителей дома. Почётное сидение бонда — главы дома — почиталось священным. Когда после смерти отца сын садился на его место, это означало, что он вступил в права наследника.
        Вместе с членами семьи в усадьбе жили рабы и другие зависимые люди и слуги, которые помогали по хозяйству, пасли скот и выполняли другие тяжёлые и грязные работы, участвовали в рыбной ловле. У каждого более или менее крепкого хозяина имелись зависимые домочадцы. Владельцы побогаче нередко выделяли рабам и вольноотпущенникам небольшие участки и снабжали их инвентарём. Всё население дома находилось под непререкаемой и неограниченной властью его главы. Для такого самоуправляющегося и обособленно жившего коллектива не существовало иного закона, помимо обычая предков и воли отца. Он был властен наказывать домочадцев и определять их судьбу, от него зависело, останется ли в живых новорождённый ребёнок. Между членами большой семьи не было равенства. Наряду с детьми, рождёнными в браке и пользовавшимися правом наследования, у хозяина могли быть дети от рабынь и наложниц, которые таких прав не имели. Незаконнорождённые дети и бедные родственники, находившиеся на положении приживальщиков, играли немалую роль в хозяйственной жизни крупной усадьбы наряду с рабами и слугами. Зачастую зажиточные бонды отдавали своих детей на воспитание к более бедным родственникам или другим людям, в том числе вольноотпущенникам. Это была своеобразная форма покровительства, оказываемого сильным более слабому. Таким путём расширялся круг родства и взаимопомощи, возглавляемый могущественным хозяином.
           Женщина находилась под властью и покровительством мужчины: девушка — под опекой отца или сородича, заменявшего ей отца; после выхода замуж она переходила под опеку мужа. Но будучи подчинённой мужчине и неравной с ним, в частности в правах наследования, женщина вместе с тем не была принижена и бесправна. Ей принадлежала большая роль: она считалась хозяйкой дома. Саги рисуют облик многих властных женщин, державших семью в своих руках и пользовавшихся уважением жителей всей округи. Обладала женщина и правом на развод, которым могла воспользоваться в случае обнищания супруга, причинения ей обиды или недостойного поведения (например, если он носил одежду, напоминающую одежду женщины). Супружеская верность жён строго охранялась ревнивыми и мстительными мужьями, которые весьма пеклись о своей и семейной чести: неверную муж жестоко наказывал и отсылал к её сородичам, которые могли даже продать её в рабство. Западноевропейские хронисты утверждали, что у каждого скандинава якобы имелось по две-три жены, а у знатных их было без числа.
         В усадьбе всем находилась работа. Но молодые люди из зажиточных семей имели возможность покидать отцовские усадьбы на летнее время, отправляться за море в пиратские и торговые поездки. До наступления зимних штормов они возвращались домой, принося семье, помимо дохода, уважение и славу в округе, новости о заморской жизни и впечатления, необычные для рутинного быта на родине. Зимой, когда работы было меньше, а связь с внешним миром, и без того слабая, почти вовсе прерывалась, жители усадьбы много времени проводили у домашнего очага, слушая рассказы о виденном и пережитом в чужих странах, сказания о жизни в старину, легенды о богах и героях, нередко восходившие к эпохе «Великого переселения». Как и другие народы, жившие родовым строем, скандинавы отличались широким гостеприимством. Даже врага нужно было накормить, если уж он пришёл в дом.
         Летом жизнь заметно оживлялась. Жители соседних хуторов чаще встречались на общих пастбищах, на сходках. Такие сходки — тинги — устраивались для решения конфликтов и споров, возникавших между соседями, для расследования и наказания преступлений; на тингах совершались в присутствии свидетелей и поручителей имущественные сделки. В каждом районе (хераде, сотне), пределы которого устанавливались самой природой — в отдельной долине, части побережья существовал свой тинг. На эти сходки мужчины являлись вооружёнными. Принимая решение, они, как и древние германцы, в знак одобрения потрясали оружием.
        Человек, имевший претензии к другому или обвинявший его в преступлении, должен был явиться к дому обидчика и вызвать его на тинг. Затем от усадьбы к усадьбе передавали стрелу — знак созыва тинга. В назначенный день, обычно в новолуние или полнолуние, все бонды, жившие в одном районе, собирались на отведённом для тинга месте, например на холме или лесной поляне, и выслушивали стороны и свидетелей. Места сходок считались священными и состояли под охраной богов: кровопролитие или другое преступление, совершённое здесь, признавалось святотатством и каралось особенно строго. Нередко в этих местах находилось капище, совершались жертвоприношения и гадания.
        Хранителями обычая были наиболее почтенные и старые люди; обычай так и переходил из поколения в поколение, «исконность», старина придавали ему силу и авторитет. В нужных случаях хранитель обычая излагал его на тинге, в Исландии знаток обычаев так и назывался «законоговоритель». Для того чтобы оправдаться от обвинения, нужно было принести очистительную присягу вместе с определённым числом соприсяжников; количество их зависело от характера и тяжести обвинения. Иногда прибегали к испытаниям раскалённым железом или кипящей водой, и выдержавший испытание считался очистившимся от обвинения. Виновных присуждали к уплате возмещения в соответствии с обычаем или по оценке сведущих людей. Наиболее злостных преступников карали изгнанием, таких негодяев — «нидингов» — считали волками, их всякий мог убить.

ПОГРЕБЕНИЯ ВИКИНГОВ

по книгам Хильды Эллис Дэвидсон"Древние скандинавы. Сыны северных богов"
и А.Я.Гуревича "Древние германцы. Викинги."

История языческой Скандинавии завершается эпохой викингов.
Именно в те времена появились представления, которые легли в основу более поздней мифологической литературы, хотя их корни уходят глубоко в древность. Экспедиции викингов способствовали тому, что их религиозные традиции распространились далеко за пределами Скандинавии.

Для высокопоставленных людей продолжали возводить высокие могильные холмы, а погребения, покрытые сверху курганами или без них, стали пользоваться популярностью у богатых. Они встречаются в больших количествах рядом с важным торговым центром в Бирке (Швеция), причем во многих из них были обнаружены останки лошади и собаки, а иногда в погребении мужчины археологи находили тело женщины, которая, видимо, должна была сопровождать его в загробном мире.
В одной могиле было найдено тело женщины. Рядом с ней археологи нашли богатый погребальный инвентарь и останки еще одной женщины, лежащей в скорченной позе. Это может свидетельствовать о том, что служанку убили на похоронах ее хозяйки.

В могилах эпохи викингов погребального инвентаря немного. Правда, иногда с умершим хоронили мечи высокого качества и другое прекрасное оружие (например, топор из Маммена), но в основном ценные предметы археологи находят в составе кладов.

«Корабль — жилище скандинава».
Это выражение франкского поэта очень верно передает самую суть отношения древних норвежцев и датчан к своим кораблям. Необычайное богатство морской терминологии и выражений, которые они употребляли, называя свои суда, бесчисленные изображения кораблей, погребения в ладьях — все свидетельствует о том, какое большое место в сознании скандинава они занимали, об огромной роли мореплавания в его жизни.

Погребение в корабле - широко распространился только в эпоху викингов.
Погребения в кораблях были найдены на территории Исландии, в Бретани, Англии, на острове Мэн, на Западных островах и в России. Действительно, пиратство и торговля привели викингов - капитанов морских судов - к сказочному богатству.
Теперь и женщин стали хоронить в кораблях, а представители более бедных слоев населения использовали для погребения своих умерших доски, снятые с лодок, обкладывая ими покойного. Вокруг закопанных в землю урн с прахом сожженного покойника из камней выкладывали силуэт корабля. Если человек, жертвуя хорошим морским кораблем для погребения мертвого, не пытался избежать больших трат, то можно предположить, что подобная практика имела для людей того времени большое значение и глубокий символический смысл. Большинство ученых не спорят с предположением, что этот обычай появился на территории Скандинавии.

Погребальный обряд был неразрывано связан с идеей корабля мёртвых.
Тело умершего воина кремировалось, иногда вместе с ладьёй, либо в ладью помещался пепел, после чего над ней насыпали курган.
О спуске погребальной ладьи на воду упоминают только позднейшие скальды, как, например, Снорри Стурлусон (Исландский скальд, историограф, политик 1178-1241)

«Похороны викинга». Художник Фрэнк Дикси

В Кейстре-он-Си (графство Норфолк) была найдена целая группа захоронений середины VI века. Там на телах умерших лежали изогнутые части лодок, относящиеся примерно к тому же периоду. Известно, что в дохристианскую эпоху Восточная Англия поддерживала тесные контакты с Уппландом, так как наиболее ценные произведения шведских мастеров оказались в королевской сокровищнице в Саттон Ху.
В англосаксонской поэме «Беовульф» можно найти множество заимствований из датских и шведских легенд о героях.
Там же встречается самое подробное во всей северной литературе описание погребения умершего в корабле.
В нем говорится о том, что корабль короля Скильда нагрузили оружием, украшениями и различными ценностями, самого умершего короля положили рядом с мачтой, а рядом с ним установили королевский штандарт. Затем корабль пустили в свободное плавание к неизвестным берегам, откуда Скильд прибыл, будучи еще младенцем, чтобы править страной.

По языческим верованиям скандинавов, умерший человек в загробном мире продолжал вести тот же образ жизни, что и на земле: есть, трудиться, сражаться, развлекаться.
Князья и дружинники считали, что они и после смерти останутся господами, а рабы и домочадцы будут прислуживать им.
Поэтому знатных людей обычно хоронили со всякого рода утварью, богатством, оружием и иногда даже в кораблях.
Любопытно, что все три корабля, найденные в Норвегии, стояли в курганах повернутые носами к югу, к морю, как бы готовые отправиться в путешествие. Судя по находкам, погребенные в них покойники были снаряжены всем необходимым для загробного существования, достойного их высокого происхождения, однако большая часть вещей, в особенности ценных, исчезла: курганы еще в средние века были разграблены (в борту судна в Гокстаде воры пробили большую дыру, через которую вынесли все богатства).
Но сами корабли остались и, несмотря на повреждения, вызванные давлением тяжести земли кургана, неплохо сохранились в глинистой почве, не пропускавшей к ним воздуха. Ныне они реставрированы и выставлены в специальном музее близ Осло.

В самых ранних могилах умерший лежит на некоем подобии кровати, стоящей на корме, при этом смотрит он на нос судна.
Рядом с ним клали оружие и украшения, а иногда - шлем и кольчугу. На носовой части корабля оставляли корабельные приборы, рога и кубки для питья, котлы и все необходимое для приготовления пищи, игорные доски, убитых людей и иногда еду, необходимую для путешествия.  На правый борт мордами к носу клали трех или четырех лошадей, на левый - корову или быка, нескольких овец, свиней или собак, а иногда и птиц: ястребов, журавлей, гусей и уток.  Покойные лежали в середине корабля под навесом на матрасах или подушках, покрытых коровьей шкурой. Рядом с ними клали их оружие и неизменный набор, состоящий из всего необходимого для приготовления пищи, кусков мяса и туш животных. Все пятнадцать захоронений в Вальсгерде были сделаны по одному погребальному обряду, причем самое позднее из них датируется 1100 годом.
Носы кораблей направлены в сторону воды, а сами суда были подготовлены к длительному плаванию.

Остатки кораблей были найдены в захоронениях, сделанных по обряду кремации, в Каупанге и Бирке, а вокруг погребений сожженных умерших в Хойструпе и Линдохольм Марке, расположенных в Дании, а также в Эльборе, в Норвегии, камнями был выложен силуэт лодки, причем в последнем случае, судя по всему, на погребальном костре был сожжен целый корабль.
В могиле конца IX-X века в Иле-де-Гроа, в Бретани, было найдено более 800 заклепок. Из этого ученые сделали вывод о том, что здесь был сожжен огромный корабль. В нем были похоронены взрослый мужчина и подросток, собака и несколько птиц, множество щитов, два меча, три топора и другие виды оружия, а также орудия труда и украшения из золота и серебра. Дополнительные сведения о широком распространении сожжения кораблей можно получить из труда арабского путешественника и дипломата Ибн Фахлана, посетившего в X веке поселение шведов на Волге и подробно описавшего кремацию их предводителя. Сначала его похоронили в земле, а затем снова выкопали, одели в богатые одежды и положили на скамью, покрытую коврами и подушками и стоящую на корабле, под навесом.
Были убиты две лошади, собака и две коровы, а их туши брошены на корабль. Потом после длительной церемонии лишили жизни курицу, петуха и рабыню. Их положили рядом с умершим, а под самим судном разожгли огонь.
В целом эти данные согласуются с археологическими. К тому же в письменном источнике содержится описание безжалостного и зрелищного ритуала, который мог сопровождать сожжение корабля.

Одной из наиболее ценных находок в Осеберге стали несколько гобеленов из погребальной камеры, тщательно отреставрированных после долгой и сложной работы. Сейчас они хранятся в Музее кораблей викингов в Биггдёе (Осло).

Изображения на гобеленах из корабля в Осеберге. В настоящее время хранятся в Музее кораблей викингов, в Биггдёе, Осло

Гобелены представляют собой длинные узкие полосы, которые, вероятно, развешивались на стенах какого-либо зала или храма в качестве своеобразного фриза. На них изображено множество людей - идущих, едущих верхом или на маленьких повозках, стоящих длинными шеренгами с поднятыми копьями. Пустое пространство заполнено абстрактными орнаментами.
Из всех людей, изображенных на гобеленах, наиболее примечательны мужчины в рогатых шлемах, один из которых держит перекрещенные копья (судя по сделанной недавно реконструкции, еще и меч). Вероятно, все они как-то связаны с Одином.

Еще немного несерьезного о Викингах

Медленно драккары уплывают в даль,
Встречи с ними ты уже не жди.
И, хотя нам Англию немного жаль,
Лучшая добыча впереди.

Синяя, синяя моря гладь стелется,
Вёслами работают все: и млад, и стар.
Каждому викингу в лучшее верится.
И летит над волнами боевой Драккар.

Может мы обидели кого-то зря,
Не ругайтесь, это – не со зла.
Над Парижем занимается заря,
Скоро будет там одна зола.

Синяя, синяя моря гладь стелется,
Вёслами работают все: и млад, и стар.
Каждому викингу в лучшее верится.
И летит над волнами боевой Драккар.

Нам бояться великанов нет причин –
С ними мы расправились давно.
Даже если Эгерт заберёт мужчин,
То женщины нас вспомнят всё равно.

Синяя, синяя моря гладь стелется,
Вёслами работают все: и млад, и стар.
Каждому викингу в лучшее верится.
И летит над волнами боевой Драккар.

Песня бесстыдно слямзена с http://aeterna.ru/test.php