Начну с загадки. Что общего у советского и российского режиссёра Алексея Германа с британским писателем Оскаром Уайльдом?
Правильный ответ: оба руководствовались принципом "Всякое искусство совершенно бесполезно". Фильм Германа "Трудно быть богом" не помогает зрителю познать мир, не призывает к действию, не избавляет от боли и страха, не дарит надежду и ещё много чего "не". В сущности, серьёзных претензий к фильму у меня всего две. Во-первых, чтобы уловить смысл в происходящем на экране, нужно приложить несоразмерные интеллектуально-волевые усилия. Во-вторых, когда смысл, наконец, найден, начинаешь думать, что право слово, лучше было бы его совсем не было. Впрочем, давайте по порядку.
Пропустим претензии к звуку и картинке. Да, речь такая, что толком ничего не разберёшь. Да, интерьеры, в общем, не отличаются один от другого, и определить, происходит ли дело в доме Руматы или в королевском дворце можно только по сюжету. Резко отличается от прочих помещений только одно - пыточная. Да, кадр густо забит не относящимися к делу людьми и вещами, перенасыщен деталями до тошноты и морской болезни. Да, в почти каждой сцене под крышей - откуда-то сверху свисает хоть что-нибудь (шкурки, железки, деревянная лошадь, пыточные приспособления, а то и ещё какая дрянь). Веселья добавляет камера - она рыскает, то раздвигая весь этот хлам, то обращаясь непонятно куда, то утыкаясь в лицо героям. Люди бродят, суетятся, гримасничают, висящее барахло качается, камера сходит с ума, и уловить в происходящем смысл может только тот, кто читал книгу. Всё это так, и спорить означало бы грешить против истины.
Проигнорируем также копроцентричность фильма. Она есть, и это факт. В самом деле, герои ведут себя так, будто обчитались Сорокина и он открыл им дивный новый мир. Примеров (коих могла бы быть масса) я, пожалуй, приводить не буду, и если вы не хотите смотреть фильм сами, вам придётся поверить мне на слово. В эту же категорию я добавлю некоторые малоприятные потрошительные эпизоды. И сексуально озабоченного осла, конечно.
Ещё одно препятствие к просмотру - фильм невероятно затянут. Из текста в три с половиной сотни тысяч знаков получилось три часа экранного времени. Откуда что взялось? Ну, за счёт "посторонних включений", тех эпизодов, что в романе не описаны. Простой пример: к первой главе книги (это где "Когда Румата миновал могилу святого Мики — седьмую по счету и последнюю на этой дороге, было уже совсем темно") фильм добирается примерно минуте к двадцатой. До того у нас зимние пейзажики, немудрящие радости сельских копрофилов, бесчинства штурмовиков, многократно повторённая похмельным Руматой на дудке джазовая мелодия и этюд из анекдота про трёх британцев в пабе в исполнении его же, то есть актёра Леонида Ярмольника.
Отложим претензии по этим трём пунктам, и вспомним, что художественные средства выбираются под решаемую задачу. Так какая же задача стоит за выбором именно этих средств?
Допустим, что Герман оперировал в системе ценностей, заложенной романом. "Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные". Кстати, нечто подобное Румата из фильма произносит. Нельзя ли предположить, что Герман исходил из этой идеи? Мол, вот, смотрите, как и в чём вы живёте. Смотрите, не отворачивайтесь. Как там у Стругацких? "Смотрите, смотрите, друзья мои, думал Румата, медленно поворачивая голову из стороны в сторону. Это не теория. Этого никто из людей еще не видел. Смотрите, слушайте, кинографируйте…" А теперь смотрите, чем это заканчивается. Опомнитесь, люди!
Нет, не получается. Потому что выбором этих художественных средств Герман отсёк себя от потенциальной аудитории. Человек, который будет смотреть этот фильм и посмотрит целиком, как правило, имеет IQ и образование несколько выше среднего. Потому он уже и сам знает, что необходимо выдавливать из себя скота, а борьба с Разумом ведёт к фашизму. А тот, кому можно было бы помочь, подсказать, в нужное время задать ему нужный вопрос - смотреть ТББ Германа просто не будет по причинам, изложенным выше.
Стало быть, если роман Стругацких мы можем назвать, грубо говоря, антифашистским, то фильм Германа в этом смысле совершенно бесполезен.
А для чего полезен? Зачем вообще он был снят? Чтобы ответить на это, посмотрим, что Герман изменил в сюжете Стругацких.
Один из самых ярких персонажей книги - барон Пампа дон Бау. "Казалось бы, бык, безмозглый бык, но ведь искал же меня, хотел спасти, ведь пришел, наверное, сюда в тюрьму за мной, сам… Нет, есть люди и в этом мире, будь он проклят…" Помните, как Румата расстаётся с ним? Выручает из темницы, а затем барон уезжает отвоёвывать свой замок от орденского наместника. В фильме барона убивают. Расстреливают в спину.
Возлюбленной книжного Руматы, Киры, в фильме нет вообще. Есть персонаж по имени Ари. Её биография немного совпадает с биографией Киры - брат-штурмовик, ушла из дома, погибла от болта в затылок. Но Кира не стала бы лапать главного героя за гульфик, трясти молочными железами и вообще вести себя довольно агрессивно.
Будах? В книге ключевая для сюжета беседа о боге происходит за столом. В фильме же - свежедобытый из тюрьмы Будах производит акт деуринации на столб во дворе дома Руматы, в это время и ведётся разговор.
"Арата был здесь единственным человеком, к которому Румата не испытывал ни ненависти, ни жалости". Арата из фильма - лукавый и злой уголовник. Кстати, его тоже убили.
Дон Кондор? У дона Кондора есть сын, шести или семи лет, уже вполне сложившийся вор. Землянин даже ребёнка не в силах по-человечески воспитать.
Кстати, про землян. В книге после резни Румату (хотя, уже Антона) забрали на землю. В фильме он послал своих компатриотов, а дальше следует сцена, где одетый в очки и обритый Румата ведёт своих (бывших?) рабов и каких-то воинов по снежной равнине. Он говорит рабам: "Я же сказал вам снять колодки!", но колодки так и остаются на человеческих шеях. Румата думал, что отчаянным усилием вырвался из германовой безнадёги? Большая ошибка. Он всё там же, среди всё тех же рабов, неспособных снять колодки. В этот момент становится окончательно ясно, что выхода из этой проклятой воронки нет. Совсем нет.
Герман рисует мир без людей, достойных уважения. Мир без выхода, полный зла, страдания, скотства. Помните про выбор художественных средств? Вот они и пригодились, чтобы изобразить тесноту и загаженность человеческого быта. Почти все (исключая главного героя, да и он под вопросом) жители этого мира - уроды, моральные или физические. Это не антифашизм. Это нечто соверщенно другое. Да, гротеск, сатира, художественное обобщение, да, для художественной правды неважно, что _все_ люди не могут _всё_ время жить в картинах Брейгеля...

Но художественная правда не может заключаться в том, что все люди - скоты, и ничего с этим не поделаешь.