Первым этот Эдуард в английской истории не был. То ли для норманнов история страны началась с того года, когда они ее завоевали, то ли порядковые номера королям стали присваивать гораздо позже. Назвал король Генри своего первенца Эдуардом в честь своего кумира, Эдуарда Исповедника. Только пошел мальчик нравом не в тезку и не в отца. Зато он действительно был длинноногим, аж 188 см роста.
Там, где Генрих предпочитал бесконечные переговоры и компромиссы совершенно в духе сегодняшней политики, Эдуард реагировал действием. Он вовсе не пытался быть последовательным. В истории вокруг Симона де Монфора и парламентаризма он страстно поддерживал то одну партию, то другую. В какой-то период король даже заподозрил, что Эдуард замышляет отстранить его от власти, но, будучи человеком неглупым, быстро понял, что сын относится к категории людей, которые размышляют через действие.
Впрочем, о воинских делах Эдуарда надо сказать, что свое дело он знал. Там, где войска короля терпели поражение, войска принца одерживали победы. Он отвоевал у парламентаристов Виндзорский замок, отвоевал Глочестер, и никогда не попал бы в плен к де Монфору, если бы в битве при Льюсе он воевал один. В поражении в этой битве всегда винят короля Генри, но проблема была, скорее, той же, которая стала летальной и для французских рыцарей при Кресси: каждый ее участник воевал сам по себе. Кому интересно – здесь есть прекрасная карта и временная таблица всей битвы слева в столбце. (wwwconcharto.org/search/eventsearch.htm?_what=...) Описание очень сильно отличается то того, которое дано в Вики, и я верю ему больше, потому что видно, что кто-то хорошо поработал над реконструкцией. Лично у меня создалось впечатление, что в этой битве король пытался минимизировать человеческие потери.
Что ж, в результате вся королевская семья оказалась в руках де Монфора. По счастью, это были разумные руки. Де Монфору хватало действительной власти и возмости делать то, что он считал правильным. Смена династии в его планы не входила, или просто это было политически невозможно. Пока мужчины были в плену, начали действовать их женщины. О королеве я уже писала. Совершенно непонятно, действительно ли она собрала во Франции армию наемников, с которой двинулась по морю в Англию – в Англии этих наемников никогда не увидели, но трюк сработал. А вот жена принца Эдварда – это особая статья.
Они поженились, когда ему было почти 15, а ей – всего 13. Брак был, разумеется, чисто политическим: Леонора, которая в Англии стала Элеонорой, была кастильской принцессой, а у Кастильи в те годы еще была возможность подумывать о том, как бы прибрать к рукам земли соседей. Естественным выбором была бы Гасконь, последнее, что осталось от французских владений Плантагенетов на материке. Детей поженили, чтобы инвазии не случилось. И брак оказался удачным, хотя, очевидно, только благодаря уму, силе воли и такту кастильской принцессы. Дело в том, что бароны Англии были уже сыты по горло зарубежными королевскими кузенами, которым доставались лучшие куски придворного пирога. А то, что за любой принцессой в страну просачивались и ее родственники, было практически неизбежно.
В 13 лет Леонора ничего не могла сделать, ей оставалось только терпеть враждебность англичан. До самого 1260 года о жизни Элеоноры Кастильской в Англии неизвестно практически ничего. Известно, что на следующий год после замужество она родила мертвую дочь, что неудивительно, учитывая ее возраст. Какие отнощения у супругов были с 1254 по 1260 год – неясно. Но с началом Второй Баронской войны Элеонора уже мобилизует лучников а провинции Путье, откуда была родом ее мать. Де Монфор настолько опасался ее активности, что в 1264 году посадил ее под практический арест в Вестминстер – не очень типичный поступок в отношении женщины по тем временам. На следующий год был Эвесхем, Англия снова были в руках роялистов, и отношения Элеоноры и Эдварда становятся очень близкими. Элеонора твердо решила родить наследника, и ей это удалось весной 1268 года. Вообще за 36 лет замужества она родила 16 детей. Если вычесть первые девять лет после брака и первые неудачные роды, то получится 15 детей за 25 лет.
Удивительная женщина: родив наследника престола и сразу на следующий год здоровую дочь, уже в 1270 году она с мужем отправляется в крестовый поход. В мае 1271 рожает в Палестине еще одну дочь (умершую осенью), а в апреле 1272 года – еще одну, Жанну Акрскую. Присутствие Эдуарда в Акре, куда он прибыл, собственно, один, потому что у союзников нашлись более насущные дела по поводу наследств и распрей в Европе, настолько раздражало берберов, что летом 1272 года они предприняли попытку его убить. Эдуард отбился, но получил ранение отравленным кинжалом в руку, и его спасло только вмешательство полевого хирурга. В 1272 году Эдуард с Элеонорой вернулись на Сицилию, где узнали, что король Генрих умер. Их короновали в 1274 году.
Свое правление Эдуард первый начал с генеральной уборки, что было ходом разумным. Старые распри ему были не нужны, поэтому он просто сменил всю администрацию разом. Причем не только столичную, но и провинциальную. Затем началась инвентаризация: во все 100 административных единиц были направлены вопросники, целью которых было выяснить ущемления прав, нарушения закона, и, заодно, получить предствавление о том, какими правами в реальности владеет английская корона. В общем-то Эдуард этой юридической работой без всяких войн повернул дело так, что практически все свободы баронам, торговцам, церкви, горожанам стали дароваться именно короной. Недовольство баронов, которые несколько подраспустились за времена правления королей Джона и Генри, утихомирили тем, что согласились оставить им те свободы, которые были дарованы во времена Ричарда Первого, но не позже. Очевидно потому, что этот король-воитель мало утруждал себя государственными делами, и просто не успел раздать много свобод.
Итак, результатом упорядочивания домашнего хозяйства стали следующие документы:
Westminster I (1275), устанавливающий королевские привилегии и ограничения свободам
(wwwstatutelaw.gov.uk/content.aspx?activeTextDo...).
Mortmain (1279), рассматривающий дарственные на земельные владения, сделанные в пользу церкви (wwwconstitution.org/sech/sech_052.htm).
Westminster II (1285), ( De donis conditionalibus), рассматривал семейный раздел земли и наследование (wwwstatutelaw.gov.uk/content.aspx?activeTextDo...).
Merchants (1285) устанавливал правила сбора долгов (wwwfordham.edu/halsall/source/1283stat-merchan...)
Winchester (1285) нечто вроде закона о правопорядке на локальных уровнях
(books.google.fi/books?id=UZAE1okMH6oC&pg=PA4&lp...(1285)&source=bl&ots=1KVwBLTO-d&sig=xrKSoRtfi8y2uyh6m8Tdw4oVeng&hl=fi&ei=BUlvSrTdL5H0nQOnnL2xBw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=5)
Quia emptores (1290) – вместе с Quo warranto – инструкции по урегулированию земельных споров в результате субарендации наделов.
(wwwstatutelaw.gov.uk/content.aspx?activeTextDo...)
В военном плане Эдуард прибрал к рукам Шотландию и завоевал, наконец, Уэллс, и его сын, будущий король Эдуард Второй, родился в замке Кэрнарфон, став позже первым Принцем Уэллским. Некоторое время, с 1287 по 1291 гг Эдуард пытался примирить скатывающихся к состоянию войны континентальных королей и принцев идеей нового крестового похода, но в 1291 Мамелюки взяли Акру, и Европа потеряла свою базу в Святой земле. Гасконь продолжала быть камнем на шее английской короны и при Эдуарде, и здесь ему не смог помочь ни военный, ни административный, ни дипломатический талант. Неумолимым фактом было то, что во Франции король Англии был вассалом французского короля. И французский король имел полное право призвать его к ответу при наличии чьих-то жалоб на ущемление прав. Такая ситуация сложилась 1294 году, когда завязался чисто экономический узел между Гасконью и французами-рыбаками. Эдуард на ковер к французскому королю не явился, и начались военные действия.
Надо заметить, что у Эдуарда был неплохой план ударить по французам с двух сторон: англичане из Гаскони, а фламандцы, немцы и бургундцы – с севера, но немцы так и не вступили в войну, самому Эдуарду стало не до Гакони из-за Шотландии и Уэллса, а фламандцам пришлось туго. Склока с французами закончилась только в 1299 году женитьбой овдовевшего Эдуарда на французской принцессе Маргарет.
Эдуарду принадлежит силовое решении еврейского вопроса, суть которого была, разумеется, в финансах. Англичане просто очень сильно влезли в долги к евреям-ростовщикам, со всеми своими войнами и неурядицами. Формально, христианство запрещало ростовщичество, поэтому в 1275 году, практически сразу после коронации, Эдуард издал эдикт, запрещающий евреям давать деньги в рост и требовал от них заняться другими профессиями (Statute of the Jewry, wwwheretical.com/British/jews1275.html). В 1280 году он обязал всех евреев являться на специальные религиозные курсы своего рода, организовывающиеся доминиканцами, то ли в надежде, что евреи обратятся в хрианство и вопрос о них решится сам по себе, то ли с чисто провокационной целью, потому что ни первое, ни второе королевское распоряжение евреями выполнено, разумеется, не было. Эта несубординационность дала Эдуарду хорошую причину собрать всех глав еврейских общин по стране (около 300), и просто казнить их. В 1290 году, решая для Англии вопрос разом и навсегда (во всяком случае, до 1656 года), Эдуард издал эдикт об изгнании евреев из страны (Edict of Expulsion). Впрочем, он был не единственным и даже не первым европейским монархом, изгнавшим предмет головной боли с глаз долой. А заодно и избавившимся от необходимости платить долги, проценты, да и прибравшим к рукам немалую недвижимость изгнанных.
Интересно, что в парламентском вопросе Эдуард довел до логического завершения то, что так хорошо начал де Монфор: регулярно проводя заседания парламента, в 1295 году он взял, да и наделил палату общин правом принимать участие в парламентских дебатах, вместо того, чтобы только подтверждать решения палаты лордов. Учитывая то, что перетягивание каната между баронами и королем продолжалось и при Эдуарде, этот почти неприличный жест в адрес палаты лордов был вполне понятен. Ссора была все о том же: о деньгах и о вассальных обязанностях. Поскольку деньги Эдуарду были нужны постоянно, он не стеснялся требовать от баронов денег и людей. Он зашел даже так далеко, что потребовал дополнительных средств именно от тех, кто громче всех возражал. До третьей баронской войны дело не дошло благодаря шотландцам, разбивших английскую армию у Стирлинг Бридж. Это объединило короля с баронами, Магна Карта в который раз была подтверждена королем, и вместе с ней Эдуард даже подписал Charter of the Forest, отменявшую смертную казнь и увеченье людей, собиравших топливо и охотившихся в королевских лесах. Собственно, помимо баронов, эта хартия была сильно в пользу беднейшей части населения
(wwwconstitution.org/sech/sech_045.htm). Правда, эта хартия стала вскоре камнем преткновения, потому что королевские леса должны были быть обложены налогом, а королю заниматься инвентаризацией лесов и уплатой налогов в казну совсем не хотелось, потому что, будучи королем, он все-таки воспринимал казну страны своей собственной.
Но в быту король не роскошествовал.
Проблему решило время. К 1300-м главные оппозиционеры Эдуарда просто вымерли. А уж когда в 1305 году папой стал гасконец, Эдуард быстро получил освобождение от связывающих ему руки эдиктов, которые ему пришлось подписывать.
В 1307 году Эдуард Первый умер в очередном походе против шотландцев. Как и многих других королей, его убил не меч врага, а дезинтерия. Позже ему дадут имя Молот Шотландцев, очевидно, за победу на Уильямом Уоллесом и за то, что он практически прекратил существование Шотландии, как независимого государства.
Уникальным в жизни Эдуарда было редкое счастье, сопутствующее ему в обоих браках. Вообще, читая о средневековых королевах, приходишь в полное восхищение от силы их духа и тела, и от их дипломатических талантов.
Как королева, Элеонора быстро поняла, что любви от подданных ей все равно, как иностранке, не видать. Поэтому она позволила себе весьма необычное для королевы, но такое выгодное увлечение: она начала скупать земли, беззастенчиво выкупая у евреев-ростовщиков закладные баронов, и забирая заложенные земли себе. Между 1274 и 1290 годом (в котором она умерла), Элеонора собрала себе такое количество земли, что она приносила ей 2 500 фунтов в год, серьезные деньги, не говоря о том, что эти земли попали из-под владения ими баронами под руку королевской семьи. Управляла королева своими землями без сантиментов, что позволяло англичанам списывать жесткость правления Эдуарда на влияние жестокой королевы. Королевская чета не делала ничего, чтобы как-то это мнение изменить. Они вообще составляли блестящий тандем. Когда Кастилье понадобились войска, ни один человек не был отправлен туда из Англии, в Кастилью отправились гасконцы. Когда Эдуард прессовал своих баронов, королева советовалась и испрашивала разрешения по поводу любого административного движения со своей стороны у членов правительства. Элеонора никогда не позволила ни одному из мужчин своей семьи жениться на английских наследницах. А вот женщинам она устраивала браки с английскими аристократами, и уж делом короля было договориться о положенной законом «вдовьей доле» для невест. Очевидно, не без выгоды для себя.
Элеонора умерла не во дворце и не в монастыре. Эта удивительная женщина умерла в походе против шотландцев, по дороге в Линкольн, от квартаны, четырехдневной малярии, которой она болела с 1287 года. Про эту пару часто говорили, что они больше интересовались друг другом, чем собственными детьми, но это не совсем так. Принца Генри, умершего в шестилетнем возрасте, воспитывала мать Эдуарда, Элеонора Прованская, которая имела на сына огромное влияние, но никогда не переходила дорогу невестке. Дочь Джоанну воспитывала мать королевы, причем она воспитала из из внучки женщину с характером. Когда Джоаннаовдовела, она тайком вышла замуж за простого рыцаря своего покойного мужа. На рыки отца она твердила одно: если аристократу позволенно жениться на бедной, то и аристократка может выйти замуж за бедного, но многообещающего молодого человека. И король сдался, признав брак и вернув Джоанне земли, которые в порыве ярости конфисковал, и рыцарь стал первым бароном де Мортимером.
Казалось бы, что может ожидать 60-летнего мужчину в его втором браке с двадцатилетней женщиной? Оказывается, счастье. Маргарета Французская, прибыв в Англию в 1299 году, быстро подружилась и с наследным принцем Эдуардом, и с дочерью Эдварда и Элеоноры, Мэри, которая была монахиней. В конце концов, они были почти ровестниками. Маргарита родила королю двоих сыновей, одного в 1300-м (будущий первый граф Норфолк), другого в 1301 (будущий первый граф Кент). Причем, тоже не во дворце, а в походе, куда она сбежала к мужу из комфортабельного, но скучного Лондона – один сын родился в Брозертоне, другой в Вудстоке. Разумеется, король был счастлив. Их дочь, родившаяся в 1306 году, была названа, по настоянию Маргареты, Элеонорой, в честь Элеоноры Кастильской.
