SHERWOOD-таверна. Литературно-исторический форум |
|
||
|
При копировании и цитировании материалов форума ссылка на источник обязательна. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » SHERWOOD-таверна. Литературно-исторический форум » Военное дело в средние века » Рыцарство
Считаю,что их не отпускали. Да и сами они не рвались домой. Их домом становился замок сеньора, которому они служили.
Что совсем совсем не отпускали? И родители не могли их навещать? (как сейчас в кадетских корпусах) И даже, если кто - то из их семьи заболевал, и даже на коронацию? 
Ну смотри, пример правда не по теме....Когда девочек отправляли на воспитание в монастырь, их ведь тоже никуда не отпускали до заранее обговоренного срока. Монастырю за это ещё и платили родители или опекуны девочки.
Вообще тогда дети были гораздо самостоятельнее, чем теперь. Их нельзя сравнивать.
А некоторые, кто покидал родительский дом, больше никогда туда не возвращались(если конечно это не был старший ребёнок, наследовавший землю и владения)
Отпускали ли пажей и оруженосцев домой (сеньор, у которого они служили). скажем, на праздники?
Я думаю, это зависело от расстояния до дома. Если не далеко, то почему бы и нет. А если на дорогу месяц уходит, то вряд ли.
..Когда девочек отправляли на воспитание в монастырь, их ведь тоже никуда не отпускали до заранее обговоренного срока.
Но к ним могли приезжать матери? или не могли (к девочкам)?
Я видела в фильме "Арн - Крестоносец". как мальчика отдали в монастырь на воспитание. Там к нему никто не приезжал 
Я думаю, это зависело от расстояния до дома
Хм.
Я вообще почему спросила (по двум причинам)
1. Коронация короля Ричарда, на которой сэр Гай Гизборн был с отцом (ему в то время было ок. 15 лет как раз).
и 2е. - по игре 
Отредактировано Marion (17-01-2009 13:33:23)
Коронация короля Ричарда, на которой сэр Гай Гизборн был с отцом (ему в то время было ок. 15 лет как раз).
Гай Гизборн мог приехать на коронацию в составе свиты сеньора, у которого он проходил обучение. И там встретиться с отцом, который приехал самостоятельно. (Это как вариант.)
Гай Гизборн мог приехать на коронацию в составе свиты сеньора, у которого он проходил обучение. И там встретиться с отцом, который приехал самостоятельно.
Хм. Мне этот вариант нравится 
Наказание рыцарей
И снова изображения пажей.
XIII c.
время жестких воротников.
А дальше было традиционное.Рыцарь и оруженосец. XIIIс. 
посвящение.
И... не традиционное. Рыцарь и паж. 
Вообщем, вот. 
Отредактировано Marion (05-02-2009 19:18:07)
Цветок рыцарей и трубадуров
Вообще маргаритка играла в это время немалую роль, особенно у рыцарей. И рыцарь, возлюбленная которого изъявляла согласие отдать ему свое сердце, получал право изобразить на своем щите маргаритку. Если же возлюбленная не хотела ему сказать ни "да", ни "нет", и только как бы склонялась к этому, то в ответ на выраженную им любовь, дарила ему венок из маргариток, который на средневековом языке цветов обозначал "я еще подумаю". И такой скромный, даже смешной, по нашему мнению, веночек вселял сильную надежду в сердце рыцаря, заставляя его сердце биться сильнее, а самого рыцаря -- проявлять чудеса храбрости и жертвовать даже своей жизнью.
Особенно эта поэтическая, мечтательная любовь, заставлявшая совершать иногда поразительные подвиги и не щадить своей жизни, царила во времена трубадуров, когда поклонение даме сердца достигло, так сказать, своего апогея. В это время и возникла во Франции игра в откровенную маргаритку -- гадание по ее лепесткам. Просматривая хроники того времени, то и дело наталкиваешься на рассказы об этих гаданиях. Кроме того, даже и само изображение маргаритки, ввиду, быть может, одинаковости ее названия с именем многих отличающихся в средние века своей красотой или какими-нибудь другими качествами женщин, считалось в это время верхом изящества и выражения почтения.
Так, рассказывают, что за торжественным обедом, данным Карлом Смелым в день его бракосочетания с английской принцессой Маргаритой, появилось чудо механики того времени -- автомат в виде единорога. На спине этого сказочного животного находился леопард, державший в одной лапе щит с государственным гербом Англии, а в другой -- маргаритку. Объехав вокруг стола, единорог остановился перед герцогом, и сопровождавший его рыцарь, вынув из лапы леопарда эту маргаритку, передал ее герцогу, сказав при этом остроумный, имевший отношение к принцессе и к цветку каламбур.
Подобный же рыцарский привет был высказан Маргарите, дочери Франциска I, когда, сочетавшись браком с Эммануилом-Филибертом Савойским, она прибыла на родину своего мужа. Как только она ступила на Савойскую землю, ей тотчас же поднесли от имени ее супруга изящную золотую, украшенную драгоценными камнями свадебную корзину, всю наполненную прелестными белыми маргаритками и обвязанную красивой розовой лентой с надписью: "Каждый цветок имеет свою прелесть (достоинство), но если бы мне представили на выбор сразу тысячу цветов, то я все-таки выбрал бы маргаритку".
Людовик Благочестивый соединил также этот цветок с именем своей жены Маргариты. Он приказал сделать распятие, которое поместил в виде герба на своем перстне, и окружить его венком из маргариток и лилий. Таким образом, перстень этот напоминал ему всегда о Спасителе, Франции и его дорогой жены.
С этой поры имя это сделалось среди принцесс любимым. Его носили герцогиня Анжуйская, мать Генриха VII, сестра Франциска I и другие. Его носит и мать итальянского короля, чрезвычайно популярная среди народа благодаря своему сердечному отношению к беднякам и их детям. В связи с ее именем и этой ее любовью к бедноте Мантегацца написал даже сказку о происхождении маргаритки.
Сказка Монтегацци
"Великое солнце, -- говорит он, -- ничто не любит так, как цветы, ни о чем так не заботится и ничто так не ласкает. И потому все растения в течение столетий всегда о чем-нибудь его да просили. Одни хотели быть крупнее, другие душистее, третьи желали иметь более красивые цветы... Только одно скромное растеньице, бледные белые цветочки которого, как звездочки, блестели на лугу, никогда не выражало никакого желания.
Это заметило однажды солнце, и оно, остановившись перед растением, спросило его: довольно ли оно своей участью и не желает ли чего?
- Спасибо, -- отвечало растение, -- я чувствую себя вполне счастливо таким, каким создал меня Господь.
- Это прекрасно с твоей стороны, -- сказало солнце, -- но подумай, может быть, у тебя и найдется какое-либо желание, а мне очень хотелось бы его исполнить, если бы ты мне его выразила.
- В таком случае, позволь мне во всякое время года цвести. Я радуюсь, когда меня срывают дети и играют со мной: я так люблю детей.
- Пусть будет по-твоему, -- отвечало солнце, -- и так как ты среди всех цветов являешься единственным по своей скромности и походишь на жемчужину, то называйся отныне маргариткой.
Говоря это, солнце прикоснулось к ее цветам одним из своих лучей и оставило в середине желтый кружок как свою печать, а лепестки ее, разойдясь в стороны, образовали нечто вроде солнечного сияния.
Если гордые орхидеи, заключает свою сказку Мантегацца, украшают собой царские вазы, если дивные розы усыпают своими лепестками персидские ковры, то скромная маргаритка получает больше сердечных ласк, чем кто-либо, так как она живет среди народа и его детей, где радости реже, но зато сильнее и где чувство нежности не сделалось еще посмешищем..."
Отредактировано Vanessa (21-02-2009 20:07:38)
Как появились рыцарские гербы
О том, что такое рыцарский герб, наверняка каждый имеет представление — хотя бы по книгам и фильмам. Доблестный рыцарь Уильфред Айвенго из романа Вальтера Скотта, например, выехал на арену турнира в Ашби с нарисованным на щите молодым дубом, вырванным с корнем. Была под таким рисунком и короткая надпись на испанском языке — “Desdishado”, — что означало “Лишенный наследства”.
У каждого из его противников тоже, разумеется, был собственный герб. Рисунки на их щитах были самыми разными: у барона Фрон де Бефа — черная бычья голова, а у Бриана де Буагильбера даже два герба на двух разных щитах: один представлял собой обычный герб рыцарей Ордена Храма, к которому принадлежал де Буагильбер — два рыцаря, едущих на одном коне, что символизировало бедность и смирение, а на втором щите — ворон, держащий в когтях череп.
Напомним, время действия романа относится к концу XII века. К этому времени рыцарские гербы прочно вошли в обиход. Причиной их распространения стали крестовые походы с их битвами невиданными доселе масштаба. Яркие отличительные рисунки на щитах должны были помогать закованным в железо воинам узнавать друг друга на далеком расстоянии, отличать соратников от врагов.
Правда, сам такой обычай родился, разумеется, не на пустом месте. И за века до крестовых походов древние народы выбирали себе какие-либо символы, как отличительные знаки. У готов, скажем, таким символом был полумесяц или крест. У франков — крест над кругом. У англов — мифический дракон или опять-таки крест в сопровождении птиц, шаров. У датчан — ворон, у саксов — лев или роза.
Однако именно рыцарские крестовые походы положили начало созданию особой геральдической символики, все более усложнявшейся и и превратившейся в конце концов в особый своеобразный язык, понятный многим, пожалуй, побольше, чем обыкновенная грамота, если учесть, что далеко не каждый в эпоху средневековья, включая и знатнейших сеньоров, мог бы похвастаться тем, что умеет читать и писать.
В эпоху крестовых походов рисунки-символы стали подбираться так, чтобы был в них определенный смысл, связанный с личностью или жизненными вехами каждого из носителей герба.
Так, например, рыцари, только отправляющиеся на Восток, включали в свой герб изображения маленьких перелетных птиц, показывая этим, что и они сами, подобно птицам, странствуют и не имеют дома. Если же птицы были показаны на гербе без клюва или лапок, это означало, что рыцарь получил в битвах за освобождение Гроба Господня тяжелые раны. На участие в крестовых походах указывали и кресты самых замысловатых форм, и раковины, которые составляли непременную принадлежность одежды пилигримов, отправляющихся в Святую Землю.
Такими символами на своих гербах знать гордилась и многие века спустя. Они указывали на древность рода и героические деяния предков.
Во времена крестовых походах на рыцарских гербах появились и различные цвета. Например, голубой. Голубые красители до этого в Европе были неизвестны, привезли их с Востока. Да и происхождение самого геральдического термина — эмаль, — которым стали обозначать вообще любой цвет на гербе, тоже связано с Востоком. Дело в том, что цвета в самом деле наносились на щит посредством эмалевых красок, а такой вид росписи применяли в ту пору только в Персии, Византии и Аравии. Да и само слово “эмаль” персидское; правда, поначалу оно обозначало только один синий цвет и лишь потом стало относиться и к любому другому.
С течением времени герб обретал все большее значение и для самого его владельца, и для всех окружающих. Гербовые знаки появились не только на щитах, но и на рыцарских шлемах. Герб заменял визитную карточку, удостоверение личности. По гербу можно было судить о знатности рода, о поколениях предков. Гербы уже нельзя было избирать произвольно: они специально составлялись с учетом всех заслуг и даровались своим подданным королями и владетельными сеньорами. Они стали наследственными, переходили от отца к сыну. В конце концов гербами стали украшать не только щит и шлем, но и гобелены, одежды, стены домов, причем, раз поначалу они были только на настоящих щитах и шлемах, то и в рисунок любого герба обязательно входил рыцарский щит, а позже и шлем, и наконец появились дополнительные геральдические украшения — щитодержатели, гербовые мантии, девизы.
Геральдика и герольды
Повсеместное распространение гербов требовало, конечно, какого-то упорядочения, специального свода правил для составления гербов, их применения и толкования. Так появилась геральдика или, как иначе называли ее в средневековье — блазон, особая научная дисциплина, описывающая и изучающая гербы.
Нужны были и люди, специалисты, владеющие геральдическими знаниями и применяющие их на практике. Такими стали в средние века герольды. По-сути, они были церемониймейстерами, стоящими, правда, на разных ступенях иерархической лестницы, при дворах королей и крупных феодалов, распорядителями на всевозможных торжествах и рыцарских турнирах.
Очень непростой, даже головоломной наукой все больше и больше становилась геральдика.
Усложнялись фигуры на щитах, самым разнообразным способом делилось поле щита, знаки сочетались между собой в бесконечном числе вариантов, так что со временем, в XV веке, появились и специальные трактаты по геральдике, порой весьма запутанные и туманные. Но до сих пор наука о гербах служит немалым подспорьем историкам, помогая датировать какие-либо предметы или рукописи, снабженные гербами, удостоверять их подлинность, географическую принадлежность.
И особенно тесно развитие геральдики оказалось связанным с рыцарскими турнирами, их торжественным, строго соблюдавшимся регламентом и этикетом. Даже само слово “блазон” — помните? — второе название геральдики, ведет происхождение от немецкого глагола, обозначающего “трубить в рог”, потому что каждый рыцарь именно так возвещал о своем прибытии на турнир.
Сами же турниры стали одной из самых главных составных частей рыцарских времен, наряду с поклонением Прекрасной Даме, строительством укрепленных замков, крестовыми походами и рыцарскими Орденами. Они были и развлечением для их участников и зрителей, и звеном, соединяющим мирную и военную жизнь рыцаря. Турниры становились важнейшими событиями, которые запечатлевались в хрониках, и о которых слагались стихи, воспевающие рыцарскую доблесть и мастерство владения оружием.
Правила составления гербов
Основа герба – щит:
. треугольный – варяжский, норманнский;
. овальный – итальянский;
. квадратный с округлостью внизу – испанский;
. четырёхугольный с заострением внизу – французский;
. фигурный – немецкий.При составлении гербов применяли финифть (эмаль), металлы (золото и
серебро), меха (горностаевый и беличий).
Щиты были однотонные или с несколькими частями: глава, пояс, столб,
перевязь, крест; пересечённый, рассечённый, скошенный, четырёхчастный,
четвероскошенный и т. д.
В геральдике используются цвета двух металлов – золота и серебра, и пять
основных финифтей: лазурь (голубая), червлень (красная), чернь (чёрная),
зелень (зелёная) и пурпур (фиолетовая). Эти цвета служили символами тех или
иных достоинств. (Если невозможно было применить цвета, например, при
нанесении герба на металлическую посуду, использовали условное их
обозначение в виде штриховки.)
Символика цветов на гербах:
. красный – «мужество», «страсть»;
. голубой – «величие, красота, ясность»;
. зелёный – «изобилие, свобода, надежда»;
. пурпурный – «власть»;
. чёрный – «печаль, скромность», «постоянство»;
. серебро – «чистота и скромность», «благородство»;
. золото – «богатство, сила, верность», «знатность».
Изображений на щите было тем больше, чем богаче владелец и древнее его
род. Символика изображений на щитах:
. лев – отвага, сила, гнев, великодушие;
. журавль – бдительность и осторожность;
. лилия – расцвет и успех;
. единорог – непобедимость;
. гриф – неустрашимость и свирепость;
. кошка – независимость;
. волк – злость, жадность;
. кабан – бесстрашие;
. петух – воинственность;
. павлин – хвастовство;
. розы – чистота, святость;
. ключи – открытость.Семейные гербы дополнялись новыми символами для различия членов семьи.
Например, символ второго сына – полумесяц, третьего – пятиконечная звезда,
четвёртого – птица.
Материал на сайте http://internetoff.com/gerb-rycarya/
О посвещении в рыцари.
"Термин рыцарь использовался лишь при обращении к дворянину или воину. Сама идея рыцарства связана с римским словом «equites», что означает всадник. Сами всадники были католиками и достаточно состоятельными, так как у них должна была быть лошадь, как для себя, так и для своего слуги.
В раннем средневековье рыцари именовались всадниками, но это было признаком благородства и социального статуса, поскольку обмундирование стоило очень дорого.
Когда мальчику из благородного семейства исполнялось семь лет, его посылали жить в замок другого лорда (патрона), обычно это был близкий друг его отца или родственника.
Там начиналось его образование. Он обучался хорошим манерам, чтению, письму, пению, арифметике, танцам, богословию, фехтованию и верховой езде. Утром он помогал облачаться лорду, присутствовал при подаче пищи.
В возрасте 13 лет мальчика отдавали в ученики рыцарю и из пажа мальчик становился сквайром ((англ. esquire, от лат. scutarius — щитоносец), в Англии раннего средневековья оруженосец рыцаря, затем держатель рыцарского феода, не имевший рыцарского достоинства). В позднее средневековье и новое время Эсквайр — почетный дворянский титул. Его обучали навыкам обращения с мечом, копьем и щитом. Сквайры участвовали в ложных сражениях как друг против друга, так и против чучела. Также сквайр прислуживал и своему наставнику. Он заботился о лошадях своего господина, чистил его оружие и начищал до блеска его доспехи и прислуживал своему господину во время приема пищи. На сквайра возлагали большие надежды. Окружающие надеялись что он защитит своего господина во время сражения, если того постигнет неудача. Некоторые сквайры становились рыцарями на полях сражения, но большинство из них были посвящены в рыцари дома лордом или отцом.
Обычно юношей посвящали в рыцари в промежутке между 18 и 21 годами. После чего устанавливали время обряда. В ночь перед церемонией юноша должен был принять очистительную ванну, воздержаться от пищи, покаяться. Он должен был провести целую ночь в часовне молясь богу. Они вели его в баню, затем надевали ему на шею перевязь с мечом и накрывали простым серым полотном, а иногда и черным сукном, в знак того, что он прощался со сквернами мира и вступал в новую жизнь. В таких одеждах старшие рыцари – восприемники вводили новопосвящаемого в церковь в сопровождении родственников, друзей и других рыцарей. В церкви священник благословлял меч новичка, читал по-латыни псалмы и поучения. После чего восприемники уводили новичка в комнаты, где его одевали. На плечи ему накидывали мантию, вышитую цветами и гербами будущего рыцаря. В этой одежде рыцарь отправлялся туда, где король или какой-нибудь знаменитый рыцарь должен был встретить его. По прибытии новопосвящаемого свершали литургию во имя Святого Духа. Молодой рыцарь должен был слушать эту молитву стоя на коленях и как можно ближе к алтарю. После окончания обедни церковнослужители вносили аналой с книгой рыцарских законов, которые должны были выслушать кандидат и все присутствующие.
После того, как рыцарский устав был произнесен, рыцарь преклонял колено перед государем, который в свою очередь произносил речь. После принятием рыцарем всех законов, государь вынимал свой меч и три раза ударял им по плечу новоизбранного, троекратно целовал его и давал знак восприемнику, повелевая надеть новому рыцарю золотые шпоры – эмблему возлагаемого достоинства, помазать его елеем и объяснить ему таинственный смысл каждой части его вооружения.
По окончании этой церемонии новоиспеченный рыцарь и его спутники выходили из церкви, ему подводили коня, и в таком виде он показывался на народной площади и возвращался обратно в замок.
Таков был обряд посвящения в рыцари в мирное время. Но в военное время этот обряд совершался много проще. Отличившемуся на поле битвы рыцарское звание жаловалось прямо среди военного лагеря. Рыцари, посвященные в это звание в такой ситуации, носили различные названия, сообразно тем обстоятельствам, благодаря которым им его жаловали. Так были рыцари битвы, рыцари приступа, рыцари подкопа и пр.
Были случаи, что в звание рыцаря возводились и простолюдины; обыкновенно это делалось ввиду каких-либо особенных заслуг или при чрезвычайных обстоятельствах. Такие люди назывались «рыцарями из милости»." (с)
Различные смыслы слова «благородный»
в начале феодального периода
Однако, несмотря на вышесказанное, нельзя сказать, что с IX поXI век слово «благородный» (по-латыни nobilis) редко встречается в документах. Но употребляется оно не в точном юридическом смысле, акак оценка какого-либо события или мнения, как критерий с очень подвижным смыслом. Чаще всего оно означает хорошее происхождение,иногда богатство. Павел Диакон (VIII век), обычно очень ясно комментируя «Правило» святого Бенедикта, колеблется, какое из двух этихзначений выбрать, и запутывается в них (242). Эти употребления, слишком еще неустоявшиеся, отражают те устремления, которыми жилилюди на начальной стадии феодализма, и изменения смысла этого слова сами по себе весьма интересны и поучительны.
Во времена, когда подавляющее большинство людей соглашалосьна то, чтобы получить землю из рук господина, возможность обойтись без этой зависимости воспринималась как знак превосходства. Не стоит удивляться, что владение аллодом, - хотя его хозяин мог быть простым крестьянином - оказывалось иногда тем положением, которое заслуживало названия «благородный» или «edel». Знаменательно, что в большинстве текстов, где это определение встречается по отношениюк мелким аллодистам, его дают только для того, чтобы тут же отнять, поскольку они превращаются в держателей или сервов хозяина и господина. Если с конца XI века определение «благородные люди», относящееся в реальности к весьма бедным и бесправным, больше не встречается в документах, то причина не только в том, что «благородство» стало пониматься по-иному, причина в том, что к этому времени мелкие аллодисты как социальная группа почти по всему Западу перестали существовать.
В эпоху франков огромное количество рабов было отпущено на свободу. Естественно, что отпущенники не были приняты как равныетеми, кто на протяжении всего этого времени был избавлен от ущемлений рабства. Понятию «libre», которое могло относиться и к недавно отпущенному на свободу рабу, и к потомкам отпущенника, римлянекогда-то противопоставляли понятие «ingenu» (прирожденно, имеется в виду, свободный), но в латыни эпохи упадка эти два слова стали почти что синонимами. Разве подлиное благородство не подразумевало породу без единого пятна? Подобное неотчетливое представление
280
сохранилось в общественном сознании. «Быть благородным значит неиметь среди своих предков рабов» - такое толкование дает итальянская глосса начала XI века, отливая в формулу то употребление, какое неоднократно встречается в текстах (243). Это употребление тоже непереживет социальных перемен: очень скоро, как мы уже видели, старинные отпущенники снова превратятся в подобие рабов и будут называться сервами.
Но среди слабых и малоимущих встречались люди, которые, будучи слугами сеньора, тем не менее умудрялись сохранить свою личную «свободу». И повсеместно это качество, ставшее такой редкостью, вызывало глубокое почтение, так что, не противореча общим представлениям, таких людей стали называть «благородными». Несколько текстов, по крайней мере, дают такое словоупотребление. Но оно не могло получить всеобщего распространения. Могла ли именоваться благородной масса людей, только называемых свободными, но на деле в качестве держателей отягощенных тяжелыми и унизительными работами? Подобное понимание не могло стать всеобщим, так как нарушало систему социальных ценностей. Промелькнувшая синонимия между словами «благородный» и «свободный» оставит длительный след в словаре, относящемся к особому сословию, - словаре военного вассалитета.В отличие от основной части зависимых: домашних слуг или крестьян, верность вассалов-воинов не передавалась по наследству, и их службабыла совместима с самым придирчивым пониманием свободы; среди всех «людей сеньора» они были его «вольные люди», и их феоды, какмы знаем, были помещены выше всех и заслужили название «вольных феодов». И поскольку в пестром окружении сеньора роль вооруженной свиты и советчиков господина была почетной, вассалы воспринимались как аристократы, поэтому их и отличали от остальной толпы, именуя высоким титулом «благородных». Монахи аббатства Сен-Рикье в середине IX века, отведя специальную церковь для вассалов монастыря, назвали ее «часовней для благородных» в отличие от другой, также расположенной на территории аббатства, куда слушать мессу ходил простой народ и низшие чины. Освобождая от службы в королевском войске держателей земли монастыря Кемптен, Людовик Благочестивый уточнил, что это освобождение не касается «более благородных», которых аббатство щедро оделяет всевозможными благодеяниями (244).Из всех употреблений слова «благородный» тому, где сливаются понятия«знать» и «вассалитет», суждена наиболее долгая жизнь.
На более высокой социальной ступени это слово-пароль выделялосреди людей, у которых все предки были свободнорожденными и которые не ведали унижающих связей зависимости, наиболее могущественные, наиболее древние и пользующиеся самым большим авторитетомсемьи. «Разве нет больше благородных в королевстве?» - вопрошали,
281
по свидетельству одного хрониста, магнаты Западной Франции, видя,как Карл Простоватый во всем полагается на советы своего фаворита Аганона (245). Хотя удачливый парвеню, как бы ни было неудовлетворительно его происхождение для представителей крупных графских родов, был из того же слоя, что и личные охранники, для которых в Сен-Рикье была построена «капелла для благородных». Но разве выражал этот эпитет когда-нибудь абсолютную величину? Знаменательно, что чаще всего его употребляли в сравнительной степени: nobiliorг, «благороднее, чем сосед».
Однако на протяжении первого периода феодализма определение«благородный» по отношению к средним слоям постепенно исчезло, зато сохранилось по отношению к той группе власть имущих с болееширокими возможностями, которой государственные потрясения и сильные покровители позволили возвыситься. Безусловно, пока еще вочень приблизительном смысле, без уточнения статуса и привилегий,но зато с ощущением явного превосходства по отношению к другим слоям и группам. Нет сомнения, что образ жесткой общественной иерархии уже закрепился в сознании тех, кто подписывал договор о мире в 1023 году, обязываясь не прикасаться к «благородным женщинам», речьо других, разумеется, не шла (246). Словом, дела обстояли следующимобразом: если аристократия как юридически оформленный класс по-прежнему не существовала, то с некоторого момента стало возможнымговорить о социальном сословии благородных, а еще точнее, о благородном образе жизни, так как нравы и обычаи этого сословия определялись как наличием богатства, так и возможностью распоряжаться другими.
2. Сословие благородных, сословие сеньоров
Называли ли когда-нибудь господствующий класс классом земле-владельцев? Если под классом землевладельцев подразумевать класс, члены которого получают все свои доходы с обработки земли, то называли. А какой еще источник доходов мог быть у этих людей? Разумеется, там, где возникала возможность, они охотно занимались и сбором дорожной пошлины, и пошлины с торговцев, и податей с ремесленников, но главной статьей дохода оставалась все-таки та или иная форма эксплуатации. О чем бы ни шла речь - о полях или - что бывало только в исключительных случаях - о торговой лавке или ремесленной мастерской, которые кормили благородного, он всегда получал доходы, благодаря работе других людей. Иными словами, в первую очередь всегда оставался сеньором, то есть господином. Но не все, чей образ жизни обычно называли благородным, были владельцами сеньорий - были
вассалы, которые жили в доме своего господина, были подростки-воcпитанники, которые часто проводили жизнь в военных скитаниях, но и они числились среди благородных.
И тут возникает еще одна проблема, касающаяся развития нашегообщества, такая же темная, как многие другие, - проблема возникновения родовитости. Предками многих знатных сеньоров были, вполневозможно, авантюристы, начавшие с нуля, воины, которые за счет своего военачальника сделались вассалами с феодом. Предками другой части, может быть, были богатые крестьяне, которые стали рантье, получая доходы с группы держателей, - мы видим таких в некоторых документах Х века. Но если так было, то скорее всего это были исключения, а не правило. На большей части Запада сеньории, пусть в зачаточном состоянии, существовали с очень давних времен. И пусть без конца меняющийся, принимающий разные формы, но класс сеньоровскорее всего сопутствовал сеньориям и был таким же древним, как они. Вполне возможно, что господа, которым виллан феодальных временплатил подати и был обязан повинностями, умей они писать, вписалибы в свои генеалогические деревья таинственные эпонимы множества наших деревень - и звучали бы их имена примерно так: Бренно де Берне, Корнелиус де Корнильяно, Гундольф де Гундольфхейм, Эльфредде Альвершам. А может быть, предками наших сеньоров были те местные вожди германцев, о которых Тацит пишет, что они богатели благодаря «подаркам» мужланов? Никаких сведений об этом у нас нет. Новполне возможно, что, ведя речь об оппозиции между хозяевами сеньорий и бесчисленным числом держателей, мы затрагиваем одну из древнейших линий расслоения нашего общества.
И в обожаемой рыцарями войне неизбежно наступал мертвый сезон. Однако рыцарское сословие и в мирной жизни отличалось от своих соседей образом жизни.
Надо сказать, что этот образ жизни не был преимущественно деревенским. В Италии, Провансе, Лангедоке сохранялась еще память о древнейшей средиземноморской цивилизации, чья структура была заложена Римом. По римской традиции любая небольшая группа населения концентрировалась вокруг города или посада, который был одновременно и главным центром, и рынком, и святилищем. В этих центрах впоследствии и селились могущественные люди, чтобы никогда больше не покидать своих городов и принимать участие во всех переменах, которые будут происходить с городской жизнью. В XIII веке городская жизнь южной знати воспринималась как что-то необычное. «В отличие от Италии, - сообщает францисканец Салимбене, который родился в Парме и приехал с визитом в королевство Людовика Святого, - во французских городах живут только буржуа-горожане, рыцарство живет на своих землях». Но это противопоставление, в целом верное для того времени, когда пишет свои заметки монах, было неверным для начального этапа феодализма. Хотя, безусловно, существовали и преимущественно торговые города, особенно в Нидерландах и зарейнской Германии, возникшие почти все в Х или XI веках - Гент, Брюгге, Любек и другие, в стенах которых жили как особая каста только те, кто обогатился торговлей. Наличие в таких городах еще и княжеского замка влекло за собой присутствие небольшого отряда домашних васса-
лов или тех, кто регулярно по очереди приходил в этот замок для несения службы. Напротив, в старинных романских городах, таких, как Реймс или Турне, жило немало рыцарей, которым находилось дело при существующих там епископских дворах. В результате достаточно долгого процесса формирования сословий, в отличие от Италии и южной Франции, на остальной территории Франции жизнь рыцарей имела мало общего с жизнью городского населения как такового. Благородный, безусловно, продолжал навещать город, но появлялся там только время от времени, ради собственного удовольствия или из необходимости выполнения каких-либо обязанностей.
Множество причин привязывали рыцаря именно к сельской местности: распространившийся повсеместно обычай наделять в качестве благодарности и платы своих воинов феодами, которые в подавляющем большинстве случаев являлись деревенскими сеньориями; ослабление феодальных обязательств, которое способствовало тому, что «помещенные на землю» воины свиты жили каждый в своем поместье, вдали от короля, могущественных баронов и епископов, которые и были чаще всего хозяевами городов; и наконец, вполне естественная склонность физически тренированных и здоровых людей жить на просторе и свежем воздухе. Разве не трогательна история, рассказанная немецким монахом, о графском сыне, которого семья отдала в монастырь: юный мальчик, познакомившись с суровым распорядком монашеской жизни, поднимается на самую высокую башню, чтобы «насытить зрелищем гор и полей хотя бы свое беспокойное сердце, раз ему не позволено больше бродить и странствовать по ним»? (263). Буржуа-горожане тоже не были заинтересованы в том, чтобы в их среде находились люди, безразличные к их деятельности и интересам.
Мы внесли несколько уточняющих черт в картину, которую представляла собой средневековая аристократия, и все-таки большая часть рыцарства как на севере, так и в прибрежных странах Средиземноморья основную часть свободного времени проводила в поместьях, расположенных в сельской местности. Дом сеньора возвышался обычно в небольшом поселке или поблизости от такового. Иногда в поселке располагались дома не одного сеньора. Эти дома решительно отличались от окружающих как в деревне, так и в городе, и не только потому, что были лучше построены, а потому, что почти всегда были рассчитаны на возможность защищаться.
Забота богатых о том, чтобы защитить свои жилища от нападений, была столь же древней, сколь древними были нападения и смуты. Подтверждение этому укрепленные «виллы», появление которых в IV веке на просторах Галлии свидетельствовало, что мирная жизнь Римской империи клонится к закату. Традиция укрепленных жилищ продолжалась и в эпоху франков. При этом большинство «дворов» богатых вла-
дельцев и даже королевские дворцы очень долго оставались укрепленными весьма условно. Нашествия норманнов и венгров способствовали тому, что на территории от Адриатики до равнин северной Англии поднялись укрепленные города, что были восстановлены или построены вновь крепости, чья тень навсегда нависла над полями Европы. Междоусобные войны только увеличили число крепостей. Мы займемся позже ролью государственных властей, королевских или герцогских, которые пытались контролировать возведение замков. Сейчас мы скажем о них всего несколько слов. Укрепленные дома мелких сеньоров возникали на полях и взгорьях чаще всего без разрешения свыше. Они отвечали определенным необходимостям, которые были внезапно осознаны, и соответствовали им. Эти необходимости очень точно перечислил один агиограф, правда, без большого к ним сочувствия: «Подобные люди беспрестанно заняты стычками и резней, прячутся от врагов, стараются восторжествовать над равными, притеснить слабых» (264). Словом, замки отвечали необходимости защищаться и господствовать.
По конструкции замки были обычно очень просты. На протяжении долгого времени повсюду, кроме средиземноморских стран, самым распространенным их типом была деревянная башня. Любопытный отрывок из «Чудес святого Бенедикта» (конец XI века) описывает внутреннее, необычайно простое, устройство одной из них: на втором этаже комната, где «хозяин со всеми своими живет, беседует, ест и спит»; на первом этаже большой подвал, где хранится провизия (265). Обычно вокруг башни вырывали ров. Иногда на небольшом расстоянии насыпали земляной вал или городили палисад, и вокруг этой ограды выкапывали еще один ров. Такое заграждение позволяло обеспечить безопасность хозяйственным службам и кухне, которую из боязни пожара обычно помещали в стороне от дома. За этой оградой могли прятаться крестьяне и слуги, она, в случае нападения, затрудняла доступ к самой башне, лишая врага возможности прибегнуть к самому распространенному и действенному способу атаки домов, а именно поджогу. Но для того, чтобы охранять подобный замок, требовалось гораздо больше воинов, чем могли содержать даже несколько рыцарей. Обычно башня и стены сооружались на возвышении, иногда естественном, иногда - по крайней мере частично - насыпанном человеческими руками. Возвышение нужно было для того, чтобы затруднить подъемом доступ к башне и иметь возможность наблюдать за окрестностями. Самые богатые первыми стали использовать для строительства камень: эти «богатые строители», как пишет Бертран де Борн, находили удовольствие в том, чтобы «из извести, песка и строительного камня возводить порталы и башенки, башни, своды и винтовые лестницы». На протяжении XII и XIII веков камень входит в обиход средних и мелких сеньоров. Пока осваивали залежи и целинные земли, лес казался более доступ-
ным и дешевым, чем добыча в карьерах камня, да и ремесло каменщика требовало особых навыков, в то время как вилланы вполне справля-лись как с рубкой деревьев, так и с плотницкими работами.
Нет сомнения, что в маленькой крепости сеньора мог укрыться и спрятаться от врагов и крестьянин тоже. Но современники имели основание считать эти замки опасными разбойничьими гнездами. Все заинтересованные в мире сословия, все города, нуждающиеся в свободном и безопасном передвижении по дорогам, все короли и князья не чувствовали настоятельную и неотложную необходимость в уничтожении многочисленных башен, которыми местные «тираны» разукрасили равнинную страну. И что бы там ни говорили, но не только в романах Анны Радклиф, в замках были каменные мешки. Ламберт Ардрдский, описывая башню Турнехей, восстановленную в XII веке, не забывает упомянуть и подземную тюрьму, где «узники в темноте среди отбросов и червей едят хлеб своей беды».
Сама суть рыцарского жилища свидетельствует о том, что ее хозяин жил в постоянной тревоге. Один из традиционных персонажей любой поэмы, а также лирической поэзии, - это дозорный, который стоит на башне ночь напролет. Ниже, в узкой части той же башни, две-три комнатки, где в неизбывной тесноте ночуют как постоянные обитатели замка, так и случайные гости вследствие недостатка места. Но и не только: подобная теснота казалась неотъемлемой особенностью жизни важного господина, и так жили даже самые крупные бароны. Барон, в самом прямом смысле слова, мог жить только в окружении своей свиты - его охрана, слуги, домашние вассалы, благородные отроки, отданные ему на воспитание, - служили ему, его оберегали, беседовали с ним, а когда наконец наступал час сна, продолжали охранять своим присутствием, устроившись на полу вокруг супружеской постели. В Англии XIII века учили, что сеньору неприлично есть в одиночестве (266). В огромном зале стояли длинные столы, а вдоль них длинные лавки для сидения бок о бок. Под лестницей ночевали бедняки. Именно там умерли два знаменитых кающихся грешника - легендарный святой Алексий и исторический граф Симон де Крепи. Этот образ жизни, не предполагающий никакой сосредоточенности, был распространен повсеместно: даже монахи спали в общих спальнях, а не в кельях. Возможно, именно этим объясняется бегство монахов из людных мест и поиск иных форм жизни, позволяющих жить одиноко: отшельничество, затворничество, странничество. Благородные же в соответствии со своими нравами и привычками черпали познания не столько из учения и книг, сколько из чтения вслух, пения поэм и разговоров.
Посвящение в рыцари на поле битвы. Миниатюра. 
Отредактировано Marion (14-04-2009 23:39:02)
Девизы на гербах
Девизы – это самостоятельные элементы гербов – коротенькие надписи на латыни.
Очень часто это были пословицы, или аксиомы, или фразы, отражавшие то, чем гордился род рыцаря, это были послания для будущих поколений, а иногда – просто по-детски наивные, благородные суждения. В сочетании с эмблемами девизы приобретали ещё более яркий смысл, завершали произведение искусства под названием фамильный герб.
* Вот, например, на гербе изображен бутон подсолнечника, а внизу фраза – «лучам моей звезды открою сердце я своё».
* Или - в центре герба нарисована ласточка, парящая над морем, а под ней стоит лаконичное: «чтоб найти солнце, покидаю Отечество».
* Или - орёл, смотрящий на солнце – «один он достоин моего благоговения».
Впрочем, были и другие девизы – военные, как правило, именно они украшали боевые знамена рыцарского войска, именно их кричали солдаты для поднятия боевого духа и чтобы отличить своих от чужих в неразберихе битвы.
Например:
"Исполнить или умереть"
"Честь превыше всего"
"Справедливость - истинная сила"
"Честь победить сильнейшего"
Самые известные из таких девизов принадлежат
* Готфриду Бульонскому «Due le veut»,
* французским королям «Montjoie et Saint Denis»
* у Бурбонов «Burbon Notre Dam»,
* у английских королей – «Saint George».
Ну и наконец, третий вид девизов, которые отражали зашифрованное событие из жизни рыцаря. И это наиболее интересная группа девизов , ведь, так интригует и захватыет разгадка – нужно пролистать всю биографию, не упустив ни 1 мельчайшего события, чтобы выдвинуть обоснованную гипотезу:
* почему под гранатовым деревом в цвету, изображенном на его гербе, написано «каждый год новый венец».
* Или что значит лев, раненый и спящий под бальзамовым деревом, если внизу коротко о главном: «его слезы меня исцеляют».
И лучше ведь не скажешь и не придумаешь – остаётся только восхищаться мудростью и духовностью средневековых людей, придумавших такую красоту!
"Цитадель"http://citadelblog.ru/category/matchast/
Мне кажется, такого еще не было.
Довольно интересно. О рыцарях и полководцах...
http://wordweb.ru/2008/04/30/rycarstvo- … ovogo.html
" () Самым страшным для человека того времени было одиночество. Одинокий - значит ничтожный, хуже, чем нищий, и уж тем более хуже, чем последний крестьянин. Поэтому знатный человек должен был быть постоянно окружен свитой оруженосцев, пажей, наемных воинов, слуг, а в случае особо знатных персон-то и сверх того, целой свитой рыцарей() ".
Это непонятно куда следует постить.
Пусть пока здесь что ли будет...
рыцари мальтийского ордена 12век
http://filip.stir.org/games/longbow/costumes16-1.jpg
рыцари 12 век
http://filip.stir.org/games/longbow/costumes15-2.jpg
Вокруг рыцарей, которых одни называют неустрашимыми воинами, преданными вассалами, защитниками слабых, благородными слугами прекрасных дам, галантными кавалерами, а другие — неустойчивыми в бою, нарушающими своё слово, алчными грабителями, жестокими угнетателями, дикими насильниками, кичливыми невеждами, вертелась в сущности история европейского средневековья, потому что они в те времена были единственной реальной силой. Силой, которая нужна была всем: королям против соседей и непокорных вассалов, крестьян, церкви; церкви — против иноверцев, королей, крестьян, горожан; владыкам помельче — против соседей, короля, крестьян; крестьянам — против рыцарей соседних владык.
Горожанам, правда, рыцари были не нужны, но они всегда использовали их военный опыт. Ведь рыцарь — это прежде всего профессиональный воин. Но не просто воин. Рыцарь, рейтер, шевалье и т.д. на всех языках значит всадник. Но не просто всадник, а всадник в шлеме, панцире, со щитом, копьём и мечом. Всё это снаряжение было весьма дорогим: ещё в конце X в., когда расчёт вёлся не на деньги, а на скот, комплект вооружения, тогда ещё не столь обильного и сложного, вместе с конём стоил 45 коров или 15 кобылиц. А это величина стада или табуна целой деревни. Но мало взять в руки оружие — им надо уметь отлично пользоваться. Для этого необходимы беспрестанные утомительные тренировки с самого юного возраста. Недаром мальчиков из рыцарских семей с детства приучали носить доспехи — известны полные комплекты для 6—8-летних детей. Следовательно, тяжеловооружённый всадник должен быть богатым человеком, располагающим временем. Крупные владетели могли содержать при дворе лишь очень небольшое число таких воинов. А где взять остальных? Ведь крепкий крестьянин, если и имеет 45 коров, то не отдаст их за груду железа и красивого, но не годного для хозяйства коня. Выход нашёлся: король обязывал мелких землевладельцев работать определённое время на крупного, снабжать его нужным количеством продуктов и ремесленных изделий, а тот должен был быть готов определённое количество дней в году служить королю в качестве тяжеловооружённого всадника.
На подобных отношениях в Европе выстроилась сложная феодальная система. И к X—X вв. тяжеловооружённые всадники превратились в касту рыцарей. Доступ в это привилегированное сословие становился всё более трудным, основанным уже на родовитости, которая подтверждалась грамотами и гербами. Ещё бы: кому хочется тесниться и допускать к жирному куску посторонних. А кусок был жирным, и чем дальше, тем больше.
За клятву верности сеньору рыцарь получал землю с работающими на него крестьянами, право суда над ними, право сбора и присвоения налогов, право охоты, право первой ночи и т.д. Он мог ездить ко дворам владык, развлекаться целыми днями, пропивать, проигрывать в городах деньги, собранные с мужиков. Обязанности его сводились к тому, чтобы во время военных действий служить на своих харчах сеньору около месяца в году, а обычно и того меньше. За «сверхурочную» службу шло большое жалованье. Военная добыча — трофеи, выкуп за пленных, сами пленные — тоже доставалась рыцарю. Можно было во внеслужебное время и поработать «налево» — наняться к постороннему сеньору или к городскому магистрату. Постепенно рыцари стали всё больше и больше манкировать своими обязанностями. Иногда по условиям ленного договора рыцарь должен был служить то количество времени, на которое у него хватит продовольствия. И вот такой храбрый муж являлся с окороком, прилагал все усилия, чтобы съесть его за три дня, и уезжал в свой замок. Ну а как рыцари воевали? По-разному. Сравнивать их с кем-то очень трудно, так как они в Европе были в военном отношении предоставлены самим себе. Разумеется, в сражениях участвовала и пехота - каждый рыцарь приводил с собой слуг, вооружённых копьями и топорами, да и крупные владетели нанимали большие отряды лучников и арбалетчиков. Но до XV в. исход сражения всегда определяли немногие господа-рыцари, многочисленные же слуги-пехотинцы были для господ хоть и необходимым, но лишь подспорьем. Рыцари их в расчёт вообще не принимали. Да и что могла сделать толпа необученных крестьян против закованного в доспехи профессионального бойца на могу- чем коне? Рыцари презирали собственную же пехоту. Горя нетерпением сразиться с достойным противником, то есть рыцарем же, они топтали конями мешающих им своих же пеших воинов. С таким же равнодушием рыцари относились и к всадникам без доспехов, лишь с мечами и лёгкими копьями. В одной из битв, когда на группу рыцарей налетел отряд лёгких всадников, они даже не сдвинулись с места, а просто перекололи своими длинными копьями лошадей противника и только тогда поскакали на достойного врага — рыцарей.
Вот тут-то и происходил настоящий бой: два закованных в железо всадника, закрытых щитами, выставив вперёд длинные копья, сшибались с налёта, и от страшного таранного удара, усиленного тяжестью доспехов и весом лошади в сочетании со скоростью движения, враг с треснувшим щитом и распоротой кольчугой или просто оглушённый вылетал из седла. Если же доспехи выдерживали, а копья ломались, начиналась рубка на мечах. Это было отнюдь не изящное фехтование: удары были редкими, но страшными. Об их силе говорят останки воинов, погибших в сражениях средневековья, — разрубленные черепа, перерубленные берцовые кости. Вот ради такого боя и жили рыцари. В такой бой они кидались очертя голову, забыв об осторожности, об элементарном строе, нарушая приказы командующих. Хотя какие там приказы — рыцарям лишь предлагали держать строй, их просили.
При малейшем признаке победы рыцарь кидался грабить лагерь врага, забывая обо всём, — и ради этого тоже жили рыцари. Недаром некоторые короли, запрещая бойцам ломать боевой порядок при наступлении и ход битвы из-за грабежа, строили перед боем виселицы для несдержанных вассалов. Бой мог быть довольно долгим. Ведь он распадался обычно на нескончаемое количество поединков, когда противники гонялись друг за другом.
Рыцарская честь понималась весьма своеобразно. Устав тамплиеров разрешал рыцарю нападать на противника спереди и сзади, справа и слева, везде, где можно нанести ему урон. Но если противнику удавалось заставить отступить хоть нескольких рыцарей, их соратники, заметив это, как правило, ударялись в паническое бегство, которое не в силах был остановить ни один полководец (как, впрочем, и управлять боем после начала атаки). Сколько королей лишились победы только потому, что преждевременно теряли голову от страха!
Никакой воинской дисциплины у рыцарей не было и быть не могло. Ибо рыцарь — индивидуальный боец, привилегированный воин с болезненно острым чувством собственного достоинства. Он профессионал от рождения и в военном деле равен любому из своего сословия вплоть до короля. В бою он зависит только сам от себя и выделиться, быть первым может, только показав свою храбрость, добротность своих доспехов и резвость коня. И он показывал это всеми силами. Да кто же тут мог что-то ему указать, приказать? Рыцарь сам знает всё, и любой приказ для него — урон чести. Такое самосознание рыцаря было хорошо известно полководцам, государственным деятелям — светским и церковным. Видя, что несокрушимые всадники терпят поражения из-за своей горячности и своеволия, вылетая в атаку разрозненными группами, и зная, что тяжёлая конница непобедима, когда наваливается всей массой, государственная и церковная администрации принимали меры, чтобы навести хоть какой-то порядок. Ведь к тому же рыцарей было мало. Например, во всей Англии в 70-х гг. XIII в. насчитывалось 2750 рыцарей. В боях участвовало обычно несколько десятков рыцарей, и лишь в больших сражениях они исчислялись сотнями, редко переваливая за тысячу. Понятно, что это мизерное количество полноценных бойцов нельзя было растрачивать, распылять по мелочам. И тогда с конца XI в., во время крестовых походов, стали возникать духовно-рыцарские ордена (см.ст. «Рыцарские ордена») со строгими уставами, регламентирующими боевые действия.
Но самый крепкий порядок был, разумеется, в бандах-отрядах рыцарей-наёмников, расплодившихся в XII—XIV вв., предлагавших свои услуги кому угодно и грабивших всех подряд в мирное время. Именно для борьбы с этими бандами и были созданы в XIV в. французскими королями впервые в средневековой Европе регулярные армии — маленькие, состоявшие из разных родов войск, где воины служили за плату постоянно. Надо сказать, что вся строгость рыцарских воинских распорядков иссякала в тех разделах, которые трактовали боевые действия. То есть строгость была, но требования были самыми общими: не покидать и не ломать строй, обороняться при неудаче, а не сразу бежать. Не начинать до победы грабить лагерь противника.
Итак, как же воевала рыцарская конница? Чтобы сохранить строй к решающему моменту схватки, она подходила к противнику шагом, была «покойна и невозмутима, подъезжала не торопясь, как если бы кто-нибудь ехал верхом, посадивши впереди себя на седло невесту», как писал один средневековый автор. И только подъехав к врагу совсем близко, рыцари бросали коней в более быстрый аллюр. Медленное сближение имело ещё и тот смысл, что экономило силы лошади для решающего броска и схватки. Пожалуй, самым удобным построением был издавна придуманный для тяжёлой конницы «клин», «кабанья голова», или «свинья», как называли его русские дружинники, любившие, кстати, это построение ничуть не меньше своих западных «коллег».
«Кабанья голова» имела вид колонны, слегка суженной спереди. Давно известно, что конницу водить в колоннах очень выгодно, так как в этом случае лучше всего сохраняется сила её массированного, таранного удара. Это не столько боевое, сколько походное построение — когда «клин» врезается в ряды противника, воины, едущие в задних рядах, немедленно «разливаются» в стороны, чтобы каждый всадник не топтал передних, но в полную меру проявил свои боевые качества, равно как и качества коня и оружия. У «клина» было и ещё одно преимущество: фронт построения был узок.
Дело в том, что рыцари очень любили сражаться, но совсем не хотели умирать — ни за сеньора, ни за святую церковь. Они должны были и хотели только побеждать. Этому, собственно, и служили их доспехи. Этому служил и «клин». Ведь когда отряд рыцарей медленно, шаг за шагом, приближался к врагу, он становился великолепной мишенью для лучников противника. Хорошо, если у того нет метких лучников. А если есть? Если у них вдобавок отличные дальнобойные, мощные луки? Монголы при Лигнице и англичане при Кресси и Пуатье именно из луков буквально расстреляли прекрасно защищенных доспехами рыцарей. А при построении «клином» перед вражескими стрелками оказывалось только несколько всадников в самом надёжном защитном снаряжении. Да, рыцари умирали весьма неохотно. Они предпочитали бежать или сдаваться в плен в случае не удачи. В европейских войнах гибло их очень мало — единицы, и лишь в крупнейших битвах, решавших судьбы стран, — несколько сотен.
И дело тут не только в доспехах. Рыцари к XIII в. ощутили себя неким всемирным орденом, кастой, для которой не важны никакие территориальные границы, никакое подданство. Ведь границы всё время менялись, области переходили от одного короля к другому, а рыцари сидели в тех же замках, изъяснялись на французском языке и все, как один, считались слугами святой католической церкви. И убивать собрата, кто бы и откуда бы он ни был, становилось неприличным. Вот одолеть его
— сбить с коня, взять в плен и, главное, получить выкуп — это победа. А что пользы от трупа? Войны превращались в массовые турниры. Но не превратились.
Не позволили «грубые мужики» — крестьяне и горожане, воевавшие в пехоте. Им-то рыцари пощады не давали. Но уж и они в долгу не оставались
— пленных не брали. А когда в XIV в. сформировалась боеспособная пехота, сражающаяся в плотном строю, не боящаяся конных атак и с длинными алебардами сама бросающаяся в бой, рыцари обращались в бегство при одном виде швейцарских «баталий» и гуситских повозок, с ужасом и возмущением рассказывая о непривычных кровавых побоищах: ведь у швейцарцев, например, под страхом смерти запрещалось брать пленных. И когда рыцари тоже стали всё чаще применять глубокие плотные построения, так что отряд превращался в железного дикобраза, их снова смела — теперь уже навсегда — пехота, вооружённая огнестрельным оружием.
Церемония разжалования
Рыцарь, уличенный в "предательстве, ложной вере или других тяжких и непростительных преступлениях", поднимался в полном вооружении на эшафот, где на верхушке столба был обратной стороной подвешен щит. Дюжина священников пела заупокойные молитвы, делая паузу после каждого псалма, во время которой предателя лишали одной из частей доспеха, начиная со шлема и кончая шпорами. Последним был щит, который разбивали на три части. Священники пели 109-й псалом царя Давида - набор ужасных проклятий, которые не щадили ни вдов, ни детей, ни даже "беззакония отцов" низвергаемого рыцаря. Сама молитва его "да будет в грех"! Король или военный герольд выливал на него таз воды, символически замещая воду очищения, которая омывала его тело при посвящении. После чтения приговора приговоренный спускался с эшафота при помощи веревки, пропущенной у него под мышками, затем его под всеобщие поношения вели к церкви, где над ним совершалась заупокойная служба и читались заупокойные молитвы. После этого его передавали в руки прево или палача в зависимости от того, приговаривал ли его королевский суд к наказанию или к смерти. Церемония завершалась провозглашением герольдов, объявлявших детей и наследников бывшего рыцаря "подлыми, лишенными чинов, не имеющими права носить оружие и появляться и участвовать в играх и турнирах, при дворе и на королевских собраниях, под страхом быть раздетыми донага и высеченными розгами, подобно вилланам и рожденным от неблагородного отца". Обряд, казалось бы, более унизительный для судей, нежели для приговоренного, не является принадлежностью исключительно Средних веков. Он точно так же применялся в эпоху Возрождения, например в отношении капитана Франже в правление Франциска I.
Рыцари Тевтонского ордена.12век-14 век.
Рыцари Ливонского ордена,12-14 век.
Рыцари-крестоносцы12-14 век.
Сарацины12-14 век.
КЛЯТВА, КОТОРУЮ РЫЦАРЯМ ПРЕДПИСЫВАЛОСЬ ДАВАТЬ ПО ПОСТАНОВЛЕНИЮ ВЕРДЕНСКОГО СОБОРА 1016 г.
«…Я не буду захватывать и задерживать ни виллана, ни вилланки, ни приказчиков, ни купцов, ни отнимать у них деньги, ни требовать у них выкупа, ни присваивать или уничтожать их имущество, ни подвергать их порке. Я не буду поджигать или разрушать их дома, если только я не обнаружу там моего врага — рыцаря с оружием — или вора, ни срубать или выкорчевывать виноградники, или собирать с них урожай под предлогом военных действий, если только я не буду уверен, что это моя земля или же земля, которая должна стать моей…
Я не буду забивать крестьянский скот, если только это не необходимо мне, чтобы обеспечить пропитание себе и моим людям…»
ИЗ «КНИГИ О РЫЦАРСКОМ ОРДЕНЕ»
РАМОНА ЛЬЮЛЯ (1232—1316)
"…Если судьи призваны устанавливать справедливость, то рыцари призваны справедливость отстаивать. В том же случае, если рыцарь будет до такой степени в ладах с науками, что овладеет знаниями, необходимыми для судьи, этому рыцарю следовало бы стать судьей; ибо тот, кто способен отстаивать справедливость, лучше других может ее и устанавливать…
Рыцарь должен ездить верхом, участвовать в турнирах, биться на копьях, носить доспехи, всегда быть готовым к поединкам, пировать с равными себе, владеть мечом, охотиться на оленей, медведей, кабанов, львов, а также уметь многое другое в том же роде, что входит в обязанности рыцарей…
Как все вышеперечисленные занятия свойственны телу рыцаря, так и душе рыцаря свойственны справедливость, мудрость, милосердие, преданность, искренность, смирение, отвага, надежда, опыт и другие подобные этим добродетели…
Подлый рыцарь, который отказывает в помощи своему истинному… господину, когда тот в ней нуждается, недостоин звания рыцаря"
Подача милостыни (современный рисунок).
Посвящение в рыцари. Миниатюра. 
Принесение вассальной клятвы. Миниатюра. 
Отредактировано Marion (10-06-2009 19:50:53)
Палатка рыцаря.
Почитала эту тему, очень много интересного материала собрано уже, спасибо всем писавшим. Вспомнилось стихотворение Пушкина о рыцаре бедном, очень оно мне нравится:
Жил на свете рыцарь бедный,
Молчаливый и простой,
С виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и прямой.
Он имел одно виденье,
Непостижное уму,
И глубоко впечатленье
В сердце врезалось ему.
Путешествуя в Женеву,
На дороге у креста
Видел он Марию деву,
Матерь господа Христа.
С той поры, сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
И до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
С той поры стальной решетки
Он с лица не подымал
И себе на шею четки
Вместо шарфа привязал.
Несть мольбы Отцу, ни Сыну,
Ни святому Духу ввек
Не случилось паладину,
Странный был он человек.
Проводил он целы ночи
Перед ликом пресвятой,
Устремив к ней скорбны очи,
Тихо слезы лья рекой.
Полон верой и любовью,
Верен набожной мечте,
Ave, Mater Dei кровью
Написал он на щите.
Между тем как паладины
Ввстречу трепетным врагам
По равнинам Палестины
Мчались, именуя дам,
Lumen coelum, sancta Rosa!
Восклицал всех громче он,
И гнала его угроза
Мусульман со всех сторон.
Возвратясь в свой замок дальный,
Жил он строго заключен,
Все влюбленный, все печальный,
Без причастья умер он;
Между тем как он кончался,
Дух лукавый подоспел,
Душу рыцаря сбирался
Бес тащить уж в свой предел:
Он-де богу не молился,
Он не ведал-де поста,
Не путем-де волочился
Он за матушкой Христа.
Но пречистая сердечно
Заступилась за него
И впустила в царство вечно
Паладина своего.
http://www.freemasonry.ru/Publications/ … mp_rus.htm
Происхождение и особенности Рыцарей Храма
Перевод с английского и примечания в тексте
Е. Л. Кузьмишин.
1999
1. Происхождение рыцарства.
2. Рыцарство и путь рыцаря.
3. Происхождение Рыцарей Храма (тамплиеров).
4. Обычаи тамплиеров.
5. Цели тамплиеров.
6. Объект поклонения тамплиеров.
Некоторые цитаты из главы "Рыцарство и путь рыцаря".
"Теоретически рыцарь должен был быть героем, аристократом и святым. Церковь, решившая наконец укротить и смирить варварство, окружила институт рыцарства религиозными обрядами и клятвами. Рыцарь клялся никогда не лгать, защищать Церковь, охранять бедных, водворять мир в своих владениях и преследовать неверных. Своему ленному властителю он был обязан любовью, более крепкой, чем сыновняя; любой женщине он был защитником ее чистоты; для всех рыцарей он - брат и помощник во всех начинаниях. На войне он мог сражаться с другими рыцарями, но, взяв кого-либо из них в плен, обязан был обращаться как с гостем. Превыше обычной совести феодала ставилась дворянская честь и "noblesse oblige" рыцаря - клятва бесстрашия и чести, беззаветной службы всем рыцарям, всем женщинам, всем слабым и нищим. Таким образом, добродетель и мужество вернулись к своим римским, мужским, принципам и истокам, и это через 1000 лет концентрации христианства на женских добродетелях! Рыцарство, несмотря на свою религиозную ауру, представляло собой победу германской, языческой, арабской концепций над христианством; Европа, подвергшаяся нападению со всех сторон, снова нуждалась в воинских ценностях".
Традиции рыцарства.
http://www.9-a.ru/rdmypy.html
Церемония посвящения в рыцари (рисунок).
источник рисунка:
http://myweb.ecomplanet.com/kirk6479/my … ge0023.htm
Фруассар "Турнир в Лондоне" XVс.
Отредактировано Marion (29-06-2009 16:12:02)
НАСЛЕДОВАНИЕ ГЕРБОВ
Поскольку все сыновья имели право наследовать герб отца, в их гербы включались особые маркеры - бризуры,указывающих на положение сына в семье.
Маркерами служат стандартные фигуры, используемые в геральдике.
Так, при живом и здравствующем отце, кой являлся носителем родового герба, его старший сын помещал в свой герб знак"Label,иначе именуемым "турнирным воротником".Колличество зубцов означало: три - при живом отце, пять - при живом деде
Второй сын имел в своём гербе знак "crescent" -полумесяц. Знак этот попал в геральдику из крестовых походов и считался очень почётным, особенно у французких крестоносцев.
Третий сын должен был поместить в герб "mullet" - пятиконечную звезду.
Четвёртый обозначался знаком "martlet" - мифическая птица-вестник.
Пятый имел в гербе "annulet" - небольшое кольцо.
Шестой сын - "fleur-de-lis" - геральдическую лилию.
Седьмой означался знаком "rose" - роза.
Восьмой - крестом "Cross Moline" -раздвоенный, с загнутыми концами, названным так из-за сходства с деталью мельничного механизма.
Дети дворян, рождённые вне брака и имевшие право наследовать герб, несли на своих гербах особые знаки, указывающие на их статус.
Иначе, герб незаконнорождённого отпрыска ничем не отличался бы от герба его законного сына.
Бастарды - которые признанные отцом, т.е. имеют право на родовой герб, - носят "знак ущербности", т.е. если в гербе кайма, то у бастардов она имеет облачную форму, если в гербе столб, у бастардов это косой столб, и т.д. В то же время, знак незаконного не носил какого-то особо унизительного, дискриминационного характера, т.к.отношение общества к ним было вполне терпимым и имел чисто утилитарное значение.
Имеется несколько таких знаков,используемых в геральдике в качестве маркеров незаконнорождённых.
Основной знак - косой жезл, узкий брусок, расположенный на подобие "перевязи вправо".
Используют также варианты каймы и бордюра.У бастардов кайма наборная (прерванная кайма) или волнистая(облако по краю)
К слову, Вильгельм, названный впоследствии Завоевателем, тоже был бастардом (это дало возможность некоторым хронистам именно так и называть его - Вильгельм Незаконнорожденный).
Для примера герб Антония Бургундского (изображение 1478 г.), это конечно не наш период, зато хорошая иллюстрация "нужного" направления перевязи и наборной каймы на "папиных" четвертях герба.
Отредактировано иннета (01-07-2009 14:46:13)
Обряд лишения рыцарского звания
Хотя рыцари и пользовались такими большими преимуществами, но зато, если они совершали какой-нибудь проступок, противный уставу рыцарства, тогда их разжаловывали;
разжалование сопровождалось такими обрядами, которые наводили ужас даже на постороннего зрителя. Если какой-нибудь рыцарь оказывался виновным в измене, коварстве или вероломстве, а также и в таком преступлении, которое влекло за собой изгнание или смертную казнь, тогда собиралось двадцать-тридцать рыцарей или оруженосцев, которые призывали на суд провинившегося рыцаря. Созывание рыцарей производил герольдмейстер или герольд. Герольдмейстер или герольд должен был выяснить все дело собранию рыцарей и назвать свидетелей. Тогда собравшиеся рыцари совещались, и, если обвиняемый был осужден на смерть или на изгнание, тогда в приговоре говорилось, что преступник прежде будет разжалован.
Для приведения в исполнение такого приговора на площади устраивали два помоста или эшафота; на одном из этих помостов были приготовлены места для рыцарей, оруженосцев и для судей вместе с герольдмейстерами, герольдами и их помощниками; на другой помост выводили осужденного рыцаря, который был в полном вооружении; перед осужденным воздвигали столб, на котором был повешен опрокинутый щит преступника, а сам он стоял лицом к судьям. По обеим сторонам осужденного сидели двенадцать священников в полном облачении.
Весьма понятно, что при такой печальной и вместе с тем ужасной церемонии присутствовала многочисленная толпа народа, которая, как известно, всегда с какой-то непонятной страстью стремится посмотреть на подобного рода зрелища, так сильно действующие на нервы, потрясающие и волнующие каждого человека с душой и чувством; но есть и такие люди, которые готовы смотреть на все ужасное и потрясающее. На церемониях разжалования рыцарей всегда особенно много толпилось зрителей, так как подобные церемонии происходили очень редко и потому возбуждали в толпе большое любопытство.
Когда все было приготовлено, то герольды читали во всеуслышание приговор судей. По прочтении приговора священники начинали петь похоронные псалмы протяжным и заунывным напевом; по окончании каждого псалма наступала минута молчания; мертвая тишина водворялась на площади, умолкала и толпа, теснившаяся вокруг помостов; но эта тишина продолжалась недолго; опять раздавался заунывный напев священников; затем с осужденного, начиная со шлема, снимали один доспех за другим, пока его окончательно не обезоруживали. Каждый раз, когда с осужденного снимали какой-нибудь доспех, герольды громко восклицали:
- Это шлем коварного и вероломного рыцаря!
Или:
- Это цепь коварного и вероломного рыцаря! и т. д.
Когда же с преступника снимали полукафтанье, то его разрывали на куски.
Наконец, когда с осужденного были сняты все доспехи, брали его щит и раздробляли на три части. Этим, собственно, и оканчивалось разжалование.
После этого священники вставали со своих мест и пели над головой осужденного 108-й псалом Давида, в котором, между прочим, заключается следующее:
«Да будут сокращены дни его, а его достоинства да получит другой; да будут сиротами дети его и вдовою жена его; да будут дети его скитаться вне своих опустошенных жилищ, и пусть они просят и ищут хлеба; пусть заимодавец захватит все, что он имеет; пусть чужие люди разграбят все достояние его, и да не будет милующего детей его; на погибель да будут потомки его; да изгладится имя их в другом роде, да будет воспомянуто у Господа беззаконие отцов его, и да не изгладится грех матери его; да будет она всегда пред Господом, и да истребит Всевышний память их на земле за то, что он не помнил делать милость, преследовал человека страждущего и бедного и огорченному в сердце искал смерти; да настигнет его проклятие, так как он любил его; пусть благословение удалится от него, так как он не искал его; да облечется он проклятием, как ризою, и да проникнет оно, как вода, во внутренности его и в кости его, как елей; да будет оно ему как одежда, в которую он одевается, и как пояс, которым он опоясывается».
Когда священники оканчивали пение последнего псалма, то герольдмейстер или герольд троекратно спрашивал имя осужденного; в это время помощник герольда становился позади разжалованного и, держа в руке чашу с чистой водой, называл имя, прозвище и поместье разжалованного; тогда вопрошавший возражал помощнику герольда и говорил, что последний ошибается и тот, кого он называл, не более как коварный и вероломный изменник; затем для убеждения скопившейся толпы он громко спрашивал у присутствующих судей их мнения относительно осужденного. Тогда старейший из судей отвечал громким голосом, чтобы его могли слышать, что изменник, которого называл помощник герольда, не достоин рыцарского звания и что за свои преступления он осужден на разжалование и на смерть.
После этого помощник герольда подавал герольдмейстеру чашу теплой воды, которую последний и выливал на голову осужденного. Тогда судьи вставали со своих мест и отправлялись переодеться в траурное платье, а потом шли в церковь. Осужденного также сводили с эшафота, но не по ступенькам, а по веревке, которую привязывали ему под мышки; затем его клали на носилки, покрывали покровом и несли в церковь; тут священники отпевали его, как покойника.
Из этого обряда видно, что если при посвящении в рыцари церковь благословляла рыцаря на долг чести и мужества, то она же и предавала того же витязя проклятью, если он оказывался недостойным носить такое высокое и почетное звание и не исполнил данного им при его посвящении торжественного обета.
По окончании церковной службы осужденный сдавался королевскому судье, а потом палачу, если преступник был приговорен к смерти.
После казни осужденного герольдмейстер или герольды объявляли детей и все потомство казненного «подлыми, лишенными дворянства и недостойными носить оружие и участвовать в военных играх, турнирах и присутствовать на придворных собраниях под страхом обнажения и наказания розгами, как людей низкого происхождения, рожденных от ошельмованного судом отца». Так описывает разжалование и осуждение на казнь вероломных и преступных рыцарей Лакюрн де Сент-Палей в своих «Записках о древнем рыцарстве».
Конечно, такая церемония, как разжалование рыцарей, производящая сильное впечатление на умы людей, имела на них и благодетельное влияние, впрочем, подобные церемонии происходили очень редко; разжалование и смертная казнь присуждались рыцарям только за самые тяжкие преступления.
Другие наказания
Что же касается менее серьезных преступлений, то за них рыцарей подвергали наказанию сообразно с важностью совершенного ими проступка. Так, например, в наказание щит провинившегося рыцаря привязывали опрокинутым к позорному столбу с обозначением преступления, потом стирали со щита герб или какие-нибудь части герба, иногда рисовали символы бесчестия, а то и ломали его.
Если рыцарь величался своими подвигами, а на самом деле ничего не делал, то такого хвастуна наказывали следующим образом: на его щите укорачивали правую сторону главы герба.
Если какой-нибудь рыцарь осмеливался убить военнопленного, то за это также укорачивали главу герба на щите, округляя ее снизу.
Если рыцарь лгал, льстил и делал ложные донесения, чтобы втянуть своего государя в войну, то главу герба на его щите покрывали красным цветом, стирая бывшие там знаки.
Если кто-то безрассудно пускался в бой с неприятелем и этим причинял потерю и даже бесчестье своим соотечественникам и даже своей родине, то его наказывали тем, что рисовали внизу толчею.
Если же рыцаря уличали в лжесвидетельстве или же он попадался на пьянстве, то на обеих сторонах его герба рисовали две черные мошны.
Если рыцарь уличался в трусости, то его герб был замаран с левой стороны.
Кто не держал данного слова, тому в центре герба рисовали четырехугольник.
Если рыцарь, которого подозревали в преступлении, был побежден на поединке, который должен был доказать его невиновность, или же был убит и перед смертью сознался в своем преступлении, то officiers d'armes клали его тело на черную плетеную решетку или же привязывали его к хвосту кобылы, а потом отдавали его палачу, а тот бросал труп преступного рыцаря в помойную яму. Его щит привязывали опрокинутым на три дня к позорному столбу, а потом ломали его при стечении многочисленной толпы, а полукафтанье раздирали в клочья.
Тому же рыцарю, который одержал победу над своим преступным противником, оказывали большие почести; король, королева и все придворные поздравляли его с победой; потом победителя водили с большим триумфом по городу; впереди шли трубачи, барабанщики, а также герольдмейстеры и герольды и несли то оружие, которым рыцарь поразил врага, потом его знамя и хоругвь с изображением его ангела.
Если рыцарь совершил небольшое преступление, то offlciers d'armes уничтожали, по приказанию государя, только один какой-нибудь знак.
Для примера приведем следующий случай:
В царствование Людовика Святого Жан д'Авень, один из сыновей графини Фландрской, Маргариты, оспаривал графский титул у Вильгельма Бурбона, владевшего Дампьерром, сына графини Маргариты от второго брака. Последний вместе с матерью явился к Людовику Святому, чтобы король разрешил их спор. В пылу спора Жан д'Авень сказал что-то оскорбительное матери, и та пожаловалась на сына королю. Людовик Святой приказал отнять в гербе Жана д'Авеня льва с когтями и языком, мотивируя свое решение тем, что сын, омрачивший честь своей матери, заслуживает разжалования. Поэтому-то в гербе графов фландрских изображен на золотом поле черный лев с красными когтями и языком, а в гербе у Жана д'Авеня и его потомства изображен лев без языка и без когтей. Следовательно, гербы и изображаемые на них символы свидетельствовали потомству не только о славных подвигах рыцарей, но и об их позоре.
Если какой-либо рыцарь был присужден к смертной казни за то, что совершил тяжкое преступление, например, изменил отечеству, занимался разбоем, поджогами, то, когда такого рыцаря велено было казнить, он должен был нести на плечах собаку. Таким унизительным обычаем хотели показать народу, что вероломный, преступный рыцарь стоит много ниже домашнего животного, которое отличается привязанностью и верностью к своему хозяину и никогда не изменит ему; она стережет его дом и имущество, ласкается к нему, когда он возвращается домой, и никогда не укусит его, даже и в том случае, если он станет ее бить.
Источник - Ж.Ж.Руа "История рыцарства"
Здесь довольно много интересной информации
http://history.stormtower.ru/index.php? … ;Itemid=59
Еще несколько иллюстраций обряда посвящения в рыцари. Из книги К.А. Иванова. "Средневековый замок и его обитатели".
Паж прислуживает своей госпоже.
Ночь в замковой часовне. Новик не спит.
Вручение освященного меча.
Прицепление шпор и опоясывание.
Демонстрация умений.
Отредактировано Marion (07-07-2009 12:57:03)
Вы здесь » SHERWOOD-таверна. Литературно-исторический форум » Военное дело в средние века » Рыцарство
Код скопирован в буфер обмена
Разместите у себя баннер, чтобы поддержать наш форум: |
Дочитан волшебный истрепанный том |
|
