по книге Гусева И.Е. История орденов средневековья.
Орден Тамплиеров.
На земле обетованной.
После захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 году самой острой проблемой стала недостаточная численность их войск. Большинство рыцарей с трофеями отправились обратно в Европу. В городе остались всего 300 рыцарей и 1000 солдат. Находиться им в окружении враждебных мусульманских народов было более чем опасно. Но освобождение Гроба Господня вдохновило европейcкoe рыцарство, как, впрочем, и многих других любителей сильных ощущений, на дальнее путешествие вслед за «первопроходцами». «Реки» воинов и паломников текли из Франции, Ломбардии, германских земель, но Святой земли (Палестины) достигали лишь «ручейки»: высадившиеся где-нибудь в Акре или Яффе паломники (как правило, безоружные) по дороге в Иерусалим обычно подвергались нападениям сарацин (так в древности называлось кочевое аравийское племя; в начале н.э. это название распространилось на турок и на мусульман Северной Африки) и разбойников, не знавших пощады. Относителъно уверенно могли себя чувствовать только вооруженные пилигримы.
Через пять лет после взятия Иерусалима в Святой земле высадился во главе большой группы рыцарей франкский граф Гуго Шампанский. Граф был очень богат, чрезвычайно набожен, но неудачлив в личной жизни. В рыцарской свите был его вассал по имени Гуго де Пейн. Об этой личности почти ничего не известно, кроме того, что Гуго был уже немолод (по понятиям того времени). Но во многом он должен был походить на идеал благородного «защитника Гроба Господня», то есть быть доблестным, набожным, исполненным величайшего простодушия. Гуго де Пейн родился не в Шампани, а в Ардеше, на юго-востоке Франции. Акт о его рождении был найден, и на нем стоит дата — 9 февраля 1070 года. Вероятно, позже он переехал в Шампань. По преданию, с небольшой группой соратников, чьи имена история не сохранила полностью, он посвятил себя служению христианским паломникам.
В 1118 году рыцарь Гуго де Пейн и его сотоварищ Годфруа де Сент-Омср явились ко двору иерусалимского короля Балдуина II и попросили дозволения охранять паломников на пути от Яффы до Иерусалима, создав для этой цели рыцарское братство, действующее по церковному уставу. Предложение нашло поддержку короля. Средневековый хронист Гильом (Вильгельм) Тирский писал: «Король, его рыцари и господин патриарх были преисполнены сострадания к этим благородным людям, оставившим все ради Христа, и пожаловали им некоторую собственность и бенефиции [доходы с земель и иных пред-приятий], дабы помочь в их нуждах и для спасения душ дарующих. И так как у них не было церкви или жилища, которое бы им принадлежало, король поселил их в своих палатах, близ Храма Господня». Эта резиденция располагалась в бывшей мечети Аль-Акса, возведенной, по преданию, на территории легендарного храма царя Соломона. Это место и дало впоследствии название ордену. За рыцарями-монахами закрепилось название «тамплиеры» (в переводе с французского на русский язык — «храмовники»).
Гуго де Пейн и его единомышленники ставили перед собой исключительно военные задачи. По свидетельству того же Гильома Тирского, «первым делом, которое им поручили и подписали во искупление грехов, была охрана дорог, по коим проходили паломники, от воров и разбойников, чинивших им много зла». Тем не менее основное свое предназначание первые рыцари-тамплиеры видели в борьбе с исламом, хотя начальный период существования братства какими-либо впечатляющими деяниями не отмечен. Более того, орден долго не имел официального статуса, для получения которого понадобилось почти десять лет.
Через год Гуго де Пейн и семь его сподвижников дали обеты бедности, целомудрия, послушания и защиты паломников в храме Гроба Господня, в присутствии иерусалимского патриарха Вармунда де Пикуньи. Свое сообщество они назвали «Бедным братским воинством Хрнста». Сначала у них не было особой отличи тельной одежды, она появилась позднее.
Иерусалимский король Балдуин предложил Гуго де Пейну и его сотоварищам не принимать монашеского пострига и оставаться рыцарями. Члены нового общества были одновременно и воинами, и монахами, что в контексте реалий того времени не выглядело чем-то экзотичным — жизнь оказавшихся в Святой земле христиан находилась под постоянной угрозой, как и все тамошние государственные и религиозные институты.
Напомним, что Гуго де Пейн припыл в Иерусалим в свите графа Гуго Шампанского, который через четыре года решил возвратиться в Европу. Там он в конце концов выяснил, что его сын — вовсе не родной ему, лишил того наследства, бросил жену-блудницу и переписал завещание на племянника, после чего в 1125 году, дав три обычных монашеских обета, влился в ряды тамплиеров. Тут необходимо отметить одно обстоятельство: девятью годами ранее граф пожаловал участок своей земли возле городка Клерво группе монахов во главе молодым преподобным Бернаром. Этот человек основал там монастырь, положивший начало знаменитому впоследствии монашескому ордену бернардинцев, который в течение сорока лет находился в центре европейской религиозной жизни, Большую роль Бернар (Бернард) Клервоский сыграл и в судьбе ордена тамплиеров.
Именно Гуго Шампанский стал связующим звеном между Гуго де Пейном и преподобным Бернаром. Клервоский аббат сразу же проникся большой симпатией к главе бедных братьев. Де Пейн в письме обратился к Бернару с просьбой содействовать в получении одобрения организации нового ордена и помочь в разработке свода правил его жизни. Аббат отнесся к прошению весьма сдержанно, но тем не менее обещал содействовать включению этого вопроса в повестку дня ближайшего церковного собора в Труа.
14 января 1128 года там и состоялась официальная «регистрация» нового ордена. Возглавлял собор кардинал-легат Матвей Альбанский, но истинным авторитетом для всех был Бернар Клервоский, ибо собрание состояло почти целиком из его друзей, учеников и ревностных последователей. «Итак, ко всеобщей радости и всеобщему братству, молитвами магистра Гуго де Пейна, коим милостью Божией положено начало вышеназванному рыцарству, мы собрались в Труа из разных провинций по ту сторону гор на праздник господина нашего Святого в год от Воплощения Христова 1128, в девятую годовщину возникновения вышеупомянутого рыцарства. И об обычае и установлении рыцарского ордена услышали на общем капитуле из уст названного магистра, брата Гуго де Пейна. И, сознавая всю малость нашего разумения, мы то, что сочли за благо, одобрили, а то, что показалось неразумным, отвергли».
Отцы Церкви, собравшиеся в Труа, даровали рыцарям первоначальный устав, предоставили право носить белые плащи (послушникам и сержантам – черные), владеть и управлять землей и вассалами (невзирая на обет бедности), а также получать десятину.
Устав ордена поначалу состоял из 72 статей на латинском языке. В середине XII века он претерпел некоторые изменения, прежде всего в тех разделах, которые касались вопросов структуры ордена. Тогда же устав был переведен на французский язык.
На момент составления устава наибольшей суровостью отличались правила монашеского ордена цистерцианцев, к которому принадлежал и сам преподобный Бернар: их он и взял за основу, создавая устав монахов-воинов.
Вступивший в орден давал три обета: послушания, бедности и целомудрия. Тамплиер был обязан беспрекословно и в любое время выполнять приказы вышестоящих чинов. Запрещалось отступление в бою без приказа командира.
Если после смерти у орденского рыцаря находили золото или деньги, то его полагалось хоронить за оградой кладбища, считая отступником. Всякое прикосновение к женщине, общение с ней объявлялось преступным, ибо «враг рода человеческого многих сбил с пути истинного с помощью женщин». Осуждалось даже сыновнее желание поцеловать мать. Исключение составляла только Дева Мария, потому что в этом изолированном от женщин сообществе был культ Богоматери. В последней редакции устава содержится трогательная фраза: «Утренние часы Богоматери должны в Доме [ордене] читаться первыми... поскольку Матерь Божья положила начало нашему ордену, и в ней и в чести Ее, если Богу угодно, пребудет конец наших жизней и конец нашего ордена, когда Богу будет угодно, чтобы таковой конец настал».
Не исключено, что столь жертвенное преклонение пе¬ред Девой Марией и легло в основу рыцарской тради¬ции служения Прекрасной даме.
Восемь первых статей определяли религиозные обязанности братьев. Они должны были с величайшим благочестием слушать божественную службу. Если дела ордена помешают присутствовать на богослужении, они должны повторить молитву «Отче наш» 13 раз вместо заутрени, 9 — вместо вечерни, 7 раз — в другие часы. В случае смерти одного из братьев служили мессу за упокой его души, где каждый из собратьев читал для него 100 раз «Отче наш»; кроме того, в течение 40 дней вместо усопшего кормили одного бедняка. Братьям дозволялось сидеть во время мессы.
Следующие 11 статей касались повседневных правил: братья должны осуществлять трапезу в молчании, слушая чтение Священного Писания. Мясо подавалось только дважды в неделю, с двойной порцией по воскресеньям только рыцарям. Оруженосцы и сержанты (прислужники, военные слуги) довольствовались обычным «меню». В прочие дни рацион состоял из двух-трех овощных блюд или из теста, в пятницу - из рыбы. Обязательным было соблюдение поста от Дня всех святых до Пасхи. Десятую часть своего хлеба нужно было отдавать бедным. После вечерни братья проводили время в молчании. Те, кто сильно уставал, могли ограничится произнесением 13 раз «Отче наш» в своей постели и не вставать к заутрене.
Далее описывалась «служебная униформа» братьев: их одежда, должны была быть либо белой, либо черной, из грубой шерстяной ткани, без отделки каким-либо мехом, кроме овечьего. Им выдавали одежды, подобные тем, какие носили в миру конюшие. Братья не могли стричь бороды и усы. Их башмаки должны быть без острых носов и шнурков (тогда была мода на экстравагантную обувь с загнутыми носами). Каждому брату полагалась своя постель с соломенным тюфяком, простыней, подушкой в виде валика и покрывалом из овечьей шкуры, куда следовало ложиться одетым в рубаху и штаны. Всю ночь в общей спальне должен был гореть огонь.
Затем в уставе следовал перечень требовований к снаряжению и вооружению братьев: каждый мог иметь трех лошадей и одного конюшего (оруженосца). Crремена и удила должны быть без позолоты или серебрения, а если кто-либо приносил в дар ордену свои старые золоченые доспехи, их следовало покрасить. Когда мирской рыцарь присоединялся к братству на какое-либо время, определяли цену его коня, а с уходом ему возвращали половину этой суммы. Оруженосцы и сержанты, служившие временно, вносили задаток, дабы соблють свои обязанности. Следующие статьи предписывали повиновение Великому магистру, которому браться исповедовались, с тем чтобы он налагал на них покаяние сообразно серьезности их проступков. Последние указания устава касались регламентации мелочей.
Так, предписывалось иметь сумки или сундуки лишь без замков. Письма, адресованные братьям, читались в присутствии магистра (мало кто из рыцарей знал грамоту). Устав призывал не похваляться ни своими прегрешениями, ни своими безрассудными поступками, совершенными в миру. Если член ордена получал подарок даже от своих родителей, он обязан был передать его магистру или сенешалю. Охотиться братьям разрешалось только на львов,
Женатые могли стать членами ордена, но не получали белой одежды. Если муж умирал раньше жены, половина состояния обоих переходила к ордену, вторая половина – вдове. Женщин в орден не принимали.
Наиболее важными считались три статьи устава: братьям запрещалось общение с отлученными от причастия, но разрешалось принимать милостыню от отлученных; возжелавший стать братом оредна храмовников должен был просить об этом (в присутствии магистра и капитула), только выслушав статьи устава, причем продолжительность испытательного срока определялась магистром; «путешествуя, братья должны стремиться подавать добрый пример, осо¬бенно посещая собрания и жилища неотлученных рыцарей: если среди них окажется желающий стать тамплиером, он обратится с просьбой об этом в присутствии местного магистру ордена».
Будучи военной организацией, орден тамплиеров имел и соответствующую иерархическую структуру, которая сложилась далеко не сразу. Ее основы были заложены при втором Великом магистре ордена Робе-ре де Краоне (1136-1149). Он происходил из знатной анжуйской семьи, многие члены которой оставили свой след в истории. Окончательно структура братства оформилась при шестом Великом магистре Бертране де Бланшфоре (1156-1159).
В ордене были первоначально четыре высших должностных лица: Великий магистр, Великий сенешаль, Смотритель одежд и Великий маршал.
Великий магистр, глава ордена, обладал огромной властью, хотя и несколько ограниченной совещательным органом — Генеральным капитулом. Именно этот высший совет ордена и избирал ма-гистра, который, как правило, занимал свой пост пожизненно. Глава ордена имел свиту, состоявшую из двух доверенных рыцарей, оруженосца, писца и капеллана. Его всегда сопровождали два мальчика-посыльных, пять боевых коней всегда были наготове. После смерти Бертрана де Бланшфора главу ордена редко избирали из числа опытных воинов: на вакантный пост чаще стали приглашать представителей влиятельных и знатных фамилий.
Великий сенешаль был по сути заместителем Великого магистра, своего рода «начальником штаба», хотя формально отвечал только за снабжение и быт в ордене. В походе перед круглым шатром сенешаля водружали стяг тамплиеров — знаменитый gonfanon baussant («пегое знамя»), полотнище, окрашенное в два цвета: черный и белый. Черный означал готовность к смерти и непримиримость к врагам веры, а белый — чистоту и любовь к Богу. На знамени ордена часто помещали девиз рыцарей. «Non nobis, Domine!» («Не нам, Господи!»)- означавший готовность сражаться не ради земных почестей, а во славу Божию. Великий маршал, будучи командующим орденским войском, обязан был нести его во время боя, ведя воинов за собой.
За экипировку рыцарей Смотритель одежд.
В сороковые годы XII столетия организационная система ордена усложнилась в связи с ростом численности братства и расширением его территориальных владений. Земли ордена были разделены на провинции как на Западе, так и в Святой земле. Среди первых наиболее крупные — Франция, Англия с Шотландией и Ирландией, Фландрия, Овернь, Пуату, Аквитания. Прованс, Каталония, Арагон, Португалия, Апулия, Сицилия, Венгрия. Во главе провинций стояли провинциальные магистры.
В каждой провинции был свой капитул, выполнявший совещательные и судебыне функции. Во главе низших подразделений - командорств - стояли командоры или лейтенанты, назначаемые провинциальным магистром и его капитулом. В Палестине важнейшими командорствами были Иерусалимское, Триполийское и Антиохийское. В силу своего стратегического значения они подчинялись непосредственно Великому магистру.
Все дороги Святой земли были разделены на отрезки длиной в один дневной переход. Каждый из них заканчивался укрепленным фортом — орденским замком под началом коменданта, командовавшего гарнизоном в 40—80 человек. Из-за недостатка собственных воинов орден принимал на службу наемников. На местный манер их называли «туркополами». Из них формировали отдельные подразделения, возглавлявшиеся тамплиером, носившим звание туркопелье.
Вся система командорств, замков, укрепленных фортов подчинялась центру в Иерусалиме вплоть до его потери христианами. Сюда стекались в основном доходы ордена. отсюда рассылались прииказы в провинции и командорства. Конечно, такую сложную организацию – орден - необходимо было строго контролировать. Фискальные и кураторские функции в ХШ веке были возложены на Генерального досмотрщика, который подчинялся только Великому магистру.
Символы власти должностных лиц ордена — кошель, из которого раздавали милостыню, и булла (печать). Известно около двадцати видов орденских печатей. На одной из них - магистерской - изображены два рыцаря, скачущие на одном коне с копьями наперевес.
С потерей владений в Палестине штаб-квартира Великого магистра переместилась на остров Кипр, а следующее место его пребывания — Париж — стало последним.
С течением времени структура орденской организации еще более усложнялась. Помимо собственно рыцарей - монахов и сержантов появилась категория братьев-ремесленников. Вокруг ордена сформировался круг так называемых донатов (благотворителей) и «гостей» — рыцарей, дававших обет сра-жаться определенный срок бок о бок с тамплиерами или намеревавшихся вступить в орден впоследствии.
Огромное значение для становления и судьбы ордена тамплиеров имела булла Папы Римского Иннокентия II «Отпе Datum Optimum* 1339 года. В ней определялись смысл существования ордена и его стратегические задачи. Важнейшее положение этого документа — переход храмовников в непосредственное подчинение папского престола и, соответственно, вывод их из-под юрисдикции всех прочих иерархов Католической Церкви, включая патриарха Иерусалимского. Ордену даровалось право взимания десятины от сельскохозяйственной продукции, производимой на его землях, сам он от налогов был освобожден. Вся добыча, захваченная рыцарями ордена в боях, становилась, согласно папской булле, их собственностью. Кроме того, тамплиеры получили право иметь в своем составе братьев-капелланов, полномочных вести церковные службы и ocyществлять таинство исповеди.
Возникновение новых градаций в ставе организации никак не касалось приоритетов орденского ядра — рыцарей, принявших монашеские обеты. Вступить в орден в качестве рыцаря-монаха мог далеко не каждый: устав определял ряд высоких требований к кандидату. Тот должен был не только иметь благородное происхождение, но и обладать отменным здоровьем, владеть оружием. На момент вступления претендент не мог быть чьим-либо должником. Женатые вступали в орден только условии, если жена выражала добровольное согласие уйти в монастырь. Обряду посвящения предшествовали всенощное бдение в церкви и утренняя служба, в ходе которых человек должен был взвесить свои желания и силы. Само посвящение проходило при закрытых дверях, посторонние зрители, в том числе и воины ордена, на него не допускались. Эта таинственность, вызывавшая затем ряд вопросов у светских властей, объяснялась тем, что во время обряда вступавшему давался последний шанс изменить свое решение.
Неофиту (новичку) напоминали о тяготах жизни воина-монаха, об опасностях, которые могут подстерегать его в деле защиты веры и христиан. Добровольное и осознанное решение на такой шаг было непреложным условием. В сообществе людей, чья жизнь проходила, можно сказать, «на лезвии меча», не было места малодушию или неповиновению: они могли стоить жизни десяткам других собратьев. Во время процедуры приема кандидату задавали вопросы, на которые можно было получить честный ответ только без свидетелей. Вопросы касались его здоровья, материального положения. Вступавший объявлял также о своих дарах ордену. Утечка подобной информации была, разумеется, нежелательной. Наконец, обстановка торжественности и таинственности внушала уважение, рождала ощущение важности происходящего. Щедрые привилегии, пожалованные Иннокентием II ордену храмовников, как показало время, объяснялись не какими-либо сиюминутными мотивами, а выражали отношение папского престола к тамплиерам — одной из несущих опор христианской «конструкции» в Святой земле, окруженной исламским миром, постоянно угрожавшим ее существованию. Важнейшей своей задачей католический клир считал сохранение ее за собой.
Неудивительно, что многие рассматривали вступление в орден не только как способ служения Богу, а прежде всего как возможность укрепить или повысить свой социальный статус. Особенно это стало очевидным, когда тамплиеры стали — не только на Востоке, но и в Европе — влиятельной политической силой. Но в конечном счете таинственность, окружавшая орден, сослужила ему дурную службу. Его недоброжелатели усмотрели в ней поклонение тамплиеров сатане, их склонность к гомосексуализму, что и стало впоследствии одним из важнейших пунктов обвинения храмовников в ходе судебного процесса.
Вступление в орден означало для человека переход в иное состояние: сделав этот шаг, он порывал с миром и посвящал себя Богу. Эту метаморфозу символизировала одежда, которую торжественно вручали на церемонии посвящения. Рыцари получали белое платье — знак чистоты и целомудрия. Поверх платья они носили белые плащи с красным крестом, символом мученичества. В 1147 году Папа Римский Евгений III даровал храмовникам, отправлявшимся в Палестину, право носить на левой стороне плаща изображение алого креста. Летом братья-рыцари накидывали поверх доспехов белое легкое льняное платье без рукавов (котту).
Со временем в ордене помимо братьев-рыцарей появился новый тип служащих — сержанты, как правило, выходцы из простонародья. В мирное время их использовали по хозяйственной части, а в сражениях они становились оруженосцами или пехотинцами. В отличие от благородных рыцарей сержанты носили черные платья и черные или коричневые плащи. И рыцари, и сержанты подвязывали платье веревочным шнурком, который символизировал монашескую скромность и целомудрие Ложась спать, тамплиер, спасаясь от холода и мошкары, мог позволить себе накрыться суконным или шерстяным покрывалом. Это покрывало служило и попоной для коня в походе.
Соединение монашеского и воинского в образе жизни членов духовно-рыцарских орденов таило в себе опасное противоречие, которое рано или поздно могло подорвать престиж подобных организаций. Священное Писание запрещало монахам проливать кровь и рассматривало акт умерщвления, даже в сражении, как убийство. Но тамплиеры были одновременно рыцарями-воинами и монахами, принявшими соответствующие обеты.
Тамплиеры, как и представители других орденов, нуждались в богословском обосновании правомочности своей деятельности. Религиозно-этическую доктрину католического монашеского воинства разработал все тот же Бернар Клервоский. После собора в Труа он написал сочинение «Похвала новому воинству рыцарей Храма», где он указал различия в понятиях войны феодальной и войны «святой». Ему удалось, по крайней мере с помощью логики, примирить человеколюбие Евангелия и воинственность монахов с мечами в руках. Сначала преподобный Бернар рисует идеальный образ братьев, существовавший только в его воображении: «Они выступают и являются по знаку своего командира; они носят одеяние, выдаваемое им, не стремясь ни к другим одеждам, ни к иной пище. Они остерегаются любого излишества в еде или одеждах, желая только необходимого. Они живут все вместе, без женщин и детей. И чтобы всего было достаточно в их ангельском совершенстве, все они живут под одним кровом, не имея ничего, что было бы их собственным, объединенные в почитании Бога своим уставом. Среди них не найдут ни ленивых, ни праздных: когда они не на службе (что случается лишь изредка) или не заняты вкушением хлеба своего, воздавая благодарение Небесам, они занимаются починкой своих одежд или оружия, разорванных или искромсанных; или же они делают то, что их магистр им прикажет, или то, на что указывают им нужды их Дома [ордена]. Ни один из них не является нижестоящим; они почитают наилучшего, а не самого знатного; между собой ведут себя учтиво и следуют заповеди Христа, помогая друг другу. Дерзкие речи, ненужные поступки, неумеренный смех, жалобы и ропот, если они замечены, не остаются безнаказанными. Они ненавидят шахматы и кости; им отвратительна охота; они не находят обычного удовольствия в веселой погоне за птицами. Они избегают мимов, фокусников и жонглеров и питают отвращение к ним, к песням легкомысленным и глупым. Они стригут волосы коротко, зная, что, согласно Апостолу, мужчине не пристало ухаживать за своими волосами. Их никогда не видят причесанными, редко — умытыми, обычно — с всклокоченной бородой, пропахшими пылью, изможденными тяжелыми доспехами и жарой".
Растрогав доверчивого и простодушного читателя-католика сей живописной картиной борца за истинную веру, аббат переходит к обоснованию права рыцарей на убийство: «Нет такого закона, который запрещал бы христианину поднимать меч. Евангелие нигде не говорит воинам: бросьте оружие и откажитесь от воинского дела; оно лишь запрещает несправедливую войну, особенно между христианами».
По мнению Бернара, военная деятел¬ность рыцарей-монахов — лишь способ защитить христианские святыни. «Было бы запрещено убивать и язычников, утверждал он, — если бы каким-нибудь другим путем можно было бы помешать их вторжениям и отнять у них возможность притеснять верных христиан. Нет для избравших себе воинскую жизнь задачи благороднее, чем рассеять этих жаждущих войны язычников, отогнать этих служителей скверны, мечтающих отнять у христиан скрытые в Иерусалиме сокровища, осквернить святые места и захватить в наследие святилище Бога». В глазах верующих, считал преподобный Бернар, рыцари Христа должны предстать не человекоубийцами, а злоубийцами, положившими на алтерь веры свои жизни. «Гиппократ и его последователи учат, как сохранить жизнь в этом мире. Христос и его ученики – как её потерять» - утверждал аббат.
Отредактировано Vihuhol (21-05-2011 21:48:54)
Да и американский тайник - тоже. Кстати, традиционное толкование картины, вполне укладывающееся в модные тенденции 
Хотя подобная версия мне кажется неколько надуманной. 
