Ренессанс XII века
Несмотря на то что норманны были поглощены политическими проблемами, дать полную оценку результатам их завоеваний нельзя, не обратившись к тому «ренессансу» искусства и литературы, который охватил Европу в XII веке. Тогда изменился философский метод, в новую стадию вступила законотворческая наука. Тогда же выделились новые архитектурные стили, создавалась новая светская поэзия, вновь проснулся интерес к физике. В то же время появились новые монашеские ордена и обрели популярность новые способы поклонения. Наконец, еще в том же веке пытливость ума нашла свое отражение в появлении средневековых университетов.
И действительно, заслуги столь разнообразны, что описать их единой формулой было бы трудно. Сегодня, однако, все более настойчиво подчеркивают, что фундамент «ренессанса XII века» был заложен задолго до наступления XII века. Другими словами, это возрождение, во всех его проявлениях, могло бы так никогда и не состояться и наверняка приняло бы иные формы, если бы в период с 1050 по 1100 год не была проведена значительная подготовительная работа. Но это были как раз те десятилетия, когда норманны преобразовывали структуру Европы, и поэтому кажется уместным выяснить, существовала ли в эти годы связь между политической и культурной историей Европы.
Попытки связать заслуги поэтов и ученых, писателей и художников Западной Европы этой плодовитой эпохи с военными успехами одного воинствующего народа могут показаться несерьезными или, в лучшем случае, странными, тем более что среди сделавших личный вклад в литературу и науку того периода было сравнительно немного норманнов.
Однако влияние норманнов не было и малозначительным. Мнения всех исследователей сходятся на том, что «ренессанс» XII века стал возможен благодаря трем факторам.
Во-первых, возродился интерес к великим писателям античного Рима, за счет чего основные выразители этой культуры получили возможность высказываться на латинском языке, и по изяществу и точности эти работы оставались непревзойденными до XVI века.
Во-вторых, возросла заинтересованность греческими традициями, распространение которых шло главным образом из Византии.
И в-третьих, надо отметить влияние сарацин, касающееся прежде всего математики и науки, которые пришли из мусульманского мира. Относительная значимость трех этих факторов для появления на Западе XII века «возрождения» спорна, как спорны и сроки и способ, каким эти факторы оказали влияние на западный христианский мир. Но вопрос об их совместном воздействии даже не стоит. С такой же уверенностью можно сказать, что нигде условия для смешения латинских, греческих и мусульманских идей не были более благоприятными, чем на тех южных землях, которые во второй половине XI века завоевали норманны.
Англия и Нормандия, как близкие соседи, оказывали друг на друга значительное влияние еще до основания норманнской монархии. И хотя в период с 1042 по 1066 год Англию терзали массовые беспорядки, она обладала той степенью политического единства, с которой в Апулии и Калабрии знакомы не были, и оно было несравнимо с тем, что имело место в мусульманской Сицилии. Еще более поразителен тот факт, что до 1066 года Англию почти не затрагивали те интеллектуальные процессы, которые глубоко затронули все остальные норманнские страны. Интерес к этому появился по другую сторону Ла-Манша лишь со временем, после норманнского завоевания.
Основной поток, столь неумолимо стремившийся на континенте к «ренессансу» XII века, Англию не затронул. И дело тут не просто в том, что в Англии не было соборных школ, способных конкурировать с теми, которые развивали во Франции новые философские методы и открывали новый взгляд на систематическую теологию. Дело было еще и в том, что в Англии монастыри были ориентированы на более ранние традиции, а не на интеллектуальный прогресс. Вдохновение они черпали в прошлом и в тот период больше всего были заняты «изнуряющим распространением истощенного наследия, которое эксплуатировали вот уже пять сотен лет».
«Чем больше размышляешь об XI веке, — замечает профессор Саутерн, — тем больше понимаешь, насколько для достижений будущего века были необходимы заложенная тогда материальная и интеллектуальная база», «и англо-саксонская Англия не проявила и доли участия во всех этих приготовлениях, которые велись до 1066 года».
Новое, уже распространяющееся на Западе учение в Англии шло буквально по пятам за норманнами, и главными посредниками, переправившими его через Ла-Манш, стали два новых, перевезенных норманнами из Ле-Бека в Кентербери архиепископа — Ланфранк и Ансельм. До приезда в Англию Ланфранк вел известный спор о доктрине Беренгара посредством логической дисциплины, которая была в этой полемике принята всеми инакомыслящими, но которая была неизвестна в Англии того периода. А самый великий мыслитель своей эпохи, Ансельм, как ученый и как Отец Церкви, принес в Англию свою доктрину.
Такие люди неизбежно повлияли на всех, с кем они соприкоснулись в Англии. Но даже и при этих условиях соборные школы Англии и официальная теология, которым они покровительствовали, значительно отставали от того, что происходило в северной Франции до самого конца XII века.
Поэтому неудивительно, что после норманнского завоевания у английских схоластов постепенно зародилось желание съездить за границу, чтобы лично познакомиться с новыми движениями мысли и с людьми, которые их пропагандировали.
Особенно же влекли их те страны, где смешение культур — греческой, мусульманской и латинской (сме-
шение, абсолютно незнакомое для Англии времен Эдуарда Исповедника) — было наиболее очевидным. Один из типичных случаев подобного рода — Аделард Батский.
Аделард родился примерно в 1085 году, и Англия была его родина. Все его путешествия, а особенно по странам с норманнским господством, были чрезвычайно продуктивны, и, вероятно, он во многом способствовал введению на Западе евклидовой математики и мусульманской астрономии. Его интересы были очень разносторонними: от философии Платона до прикладной химии, и он сам являет собой пример смешения греческого и арабского влияний, которое управляло западным христианским миром.
Таким образом, посвятить одну из своих книг Вильгельму епископу Сиракуз, который, и сам, возможно, был нормандец, должен был именно Аделард, так как после своих путешествий он привнес в Англию что-то от космополитичной культуры, которая развивалась в норманнских странах на юге с 1050 по 1100 год.
И позже свою роль в возрождении XII века Англия сыграла, находясь именно под этим воздействием. Например, медицина в Салерно значительно опережала предписанные в англосаксонских лечебниках магические деяния, и есть некоторые основания полагать, что это влияние проникло в Англию через полвека после взятия Салерно Робертом Гвискаром.
Гарантией того, что Англия окажется под культурным влиянием континента в тот период, когда Западная Европа переживала возрождение, бесспорно, послужили норманны. Тем не менее выжили и пережили норманнскую эпоху и многие увлечения Англии донорманнского периода. Например, верно, что в результате норманнского завоевания прозе на англосаксонском национальном языке был нанесен удар, от которого она так и не оправилась. Но преемственность прозы на английском пусть слабо, но поддерживали.
Что же касается спорного вопроса о связи современной английской и англосаксонской литературы и о том, насколько норманнское завоевание повлияло на эту связь, делать какие-либо смелые заявления непросто. Однако одно продуманное суждение здесь, возможно, и уместно.
«Те, кто пренебрегает связью английского и англосаксонского как сугубо филологическим фактом, — пишет Л. С. Льюис, — обнаруживают шокирующее безразличие к самой форме существования литературы». С другой стороны, «из-за изменений в языке вскоре англосаксонский перестали понимать даже в Англии», а что касается более поздней средневековой литературы, нам сообщают, что «на одно упоминание Вейда или Веланда мы встречаем пятьдесят упоминаний Гектора, Энея, Александра или Цезаря. Из этого ясно, что долг этих писателей перед классикой был куда значительнее, чем перед древним язычеством с севера.
Особый характер литературного влияния, оказанного норманнами на Англию, частично можно проиллюстрировать на примере одного специфичного вида литературного сочинительства. Несмотря на то что в одной из версий англосаксонской хроники повествование доводится до 1154 года, после норманнского завоевания исторические сочинения на национальном языке стали постепенно исчезать. С другой стороны, исторический жанр на латинском языке при норманнах пережил колоссальный расцвет и обрел свой характерный вид. И Уильям Мальмсберийский, и Ордерик Виталий в своих знаменитых хрониках, и Эдмер, и Симеон Даремский в своих работах пользовались языком, привычным для западного христианского мира, но все они проявили живой интерес к прошлому Англии. Они писали о стране, чье политическое мировоззрение изменилось благодаря событиям, в которых они тоже приняли участие и этим гордились. Но они писали еще и о стране, которую считали своей. Уильям Мальмсберийский, стремясь возродить традиции Беды, большую часть времени провел, изучая англосаксонские древности.
В религиозной практике и в литургическом обряде тоже можно наблюдать смешение норманнских нововведений и саксонских традиций, и как на юге, так и на севере норманны очень часто были обеспокоены тем, чтобы сохранить особые художественные умения своих новых подданных. И здесь в качестве примера можно привести ковер Байё. Заказчиком этой прекрасной работы выступил епископ Байё Одо, единокровный брат Вильгельма Завоевателя, а великий художник, выполнивший к нему рисунок, возможно, был норманном. Но сама работа была исполнена, скорее всего, в Англии, и возможно, в Кентербери.
Представляется, что совершенствование церковной скульптуры в эти годы в Англии шло по схожему пути. Во второй половине XI века норманнская скульптура в романском стиле, привлекательная и сама по себе, особенно известна была тем, что составляла единое целое с теми архитектурными сооружениями, которые украшала. Более того, она находилась под непосредственным влиянием тех стран, с которыми норманны вступали в контакт, например, Испании и особенно южной Италии. В современной же Англии, наоборот, такая скульптура чаще всего невыразительна по духу и используется в церквях без учета архитектурных потребностей. Но в ней отражается и высочайшее мастерство Винчестерской школы иллюстрирования манускриптов, и она имела огромное влияние на развитие церковной скульптуры как в Англии, так и в Нормандии. Норманны, естественно, поощряли местных английских скульпторов и пользовались их услугами и в Королевстве, и в Герцогстве, и не только в приходских церквях, но и в больших соборах, как например собор в городе Или.
. Состояние архитектуры в Англии донорманнского периода оценивается по-разному, но каковы бы ни были потенциальные возможности англосаксонской архитектуры XI века, ее реальные произведения явно не соответствовали' — ни по размаху, ни по исполнению — уже зарождавшейся на севере Франции, а особенно в Нормандии, романской архитектуре. Таково, во всяком случае, было мнение в самой Англии XI века. Когда Эдуард Исповедник решил построить новое большое аббатство в Вестминстере, то за образец он взял не какое-нибудь строение у себя в королевстве, а только что завершенное в Нормандии Жюмьежское аббатство.
Была некоторая неуверенность в том, что новые норманнские прелаты в Англии смогут заняться осуществлением своей программы строительства. Но то рвение, с которым они принялись за решение этой задачи, и та энергия, с которой они ее выполняли, вызывают изумление. Внимание справедливо привлекает «настоящее бешенство при строительстве, которым обладали норманнские священнослужители первого и второго поколений после завоевания», и не затронуло это лишь немногие из крупных соборов и церквей при монастырях. В Кентербери пример подал Ланфранк, а Вальхелин, с 1070 по 1098 год епископ Винчестера, начал реконструкцию великого собора, который теперь является несомненным свидетелем традиций древности.
Норманны. От завоеваний к достижениям.
Д.Ч. Дуглас
Можно предположить, что о куртуазности (как и о многом другом) сэр Томас имел весьма смутные представления. 
